"Бенедикт Сарнов. Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев " - читать интересную книгу автора

- Помилуйте! - возмутился Холмс. - Но ведь это была именно ваша идея.
Ведь это не я, а именно вы мечтали о счастливом окончании романа.
- Да, но я мечтал о том, чтобы это счастливое окончание сочинил сам
Толстой. Если бы это сделал он, с присущими ему гениальностью и мастерством,
картина была бы совершенно другая.
- Вы уверены?
- Ни секунды в этом не сомневаюсь!
- В таком случае взгляните сюда.
Холмс поднялся с кресла, снял с полки увесистый том и протянул его
Уотсону.
- Что это? - не понял Уотсон.
- Раскройте эту книгу. Там все написано.
Уотсон послушно развернул книгу и прочел то, что было написано на ее
титульном листе:

ЛИТЕРАТУРНОЕ НАСЛЕДСТВО. ТОМ 94-Й.
ПЕРВАЯ ЗАВЕРШЕННАЯ РЕДАКЦИЯ РОМАНА
"ВОЙНА И МИР"

- Что это значит? - спросил он.
- Это значит, - терпеливо пояснил Холмс, - что сравнительно недавно, а
именно в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году - видите? вот он, год
издания... - впервые была наконец опубликована первая завершенная редакция
великого толстовского романа.
- А раньше она разве не публиковалась? - механически спросил все еще
ничего не понимающий Уотсон.
- Раньше публиковались лишь отдельные отрывки, относящиеся к этой
редакции. Но в Государственном музее Льва Николаевича Толстого хранился
огромный рукописный фонд "Войны и мира", насчитывающий свыше ста двадцати
пяти тысяч страниц...
- Ста двадцати пяти тысяч! - воскликнул потрясенный Уотсон.
- Этот рукописный фонд, - невозмутимо продолжал Холмс, - был тщательно
изучен старейшим исследователем творчества Толстого, авторитетнейшим
знатоком его рукописного наследия Эвелиной Ефимовной Зайденшнур,
проработавшей в музее Толстого шестьдесят лет.
- Шестьдесят лет! - повторил ошеломленный этим обилием обрушившихся на
него цифр Уотсон.
- Благодаря этому гигантскому труду "Литературное наследство", - все
так же невозмутимо продолжал Холмс, - получило наконец возможность
опубликовать полный и цельный текст первой завершенной редакции "Войны и
мира".
- Стало быть, эта сцена... - сообразил наконец Уотсон.
- Да, эта сцена, которую вы изволил назвать благостной и, кажется, даже
беспомощной...
- Как вам не стыдно, Холмс! Ведь я же не знал...
- Не смущайтесь, Уотсон. Я думаю, что Лев Николаевич Толстой на вас не
обиделся бы. Не зря же он сам отказался от этой концовки романа.
- Ах, так это, значит, была концовка?
- Ну да. Можете убедиться. Вот... Прочтите последнюю страницу.
Уотсон послушно раскрыл книгу и прочел: