"Бенедикт Сарнов. Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев " - читать интересную книгу автора

стоял перед ней, как осужденный к казни, но как всему бывает конец, то и она
успокоилась".

- Ну, Уотсон, что скажете? - торжествующе спросил Холмс.
- Поразительно! - воскликнул Уотсон. - Сходство просто потрясающее. Как
говорится, один к одному. Ведь у Толстого она точь-в-точь так же обошлась с
Пьером. Я думаю, Толстой всю эту сцену отсюда и взял, из записок этого...
как его... Свербеева...
- Очень может быть, - согласился Холмс. - Во всяком случае, он эти
"Записки" безусловно читал. А вот послушайте, что пишет другой старый
москвич, Стахович, в своей книге "Клочки воспоминаний", вышедшей в свет в
тысяча девятьсот четвертом году.
Достав с полки книгу и раскрыв ее на специально заложенной странице, он
прочел:
- "Старуху Хлестову я хорошо помню: это была Настасья Дмитриевна
Офросимова... Ее же под именем Марьи Дмитриевны Ахросимовой описал в "Войне
и мире" граф Лев Николаевич Толстой". Ну как? Теперь, я надеюсь, вы
убедились, что у Хлестовой и Ахросимовой был один и тот же прототип?
- Похоже, что так, - согласился Уотсон.
- Впрочем, если вам этого мало, вот вам еще один весьма авторитетный
источник: книга известного историка русской литературы Михаила Осиповича
Гершензона "Грибоедовская Москва".

ИЗ КНИГИ М. О. ГЕРШЕНЗОНА
"ГРИБОЕДОВСКАЯ МОСКВА"

Знаменитую Настастью Дмитриевну Офросимову с фотографической точностью,
вплоть до фамилии и закачиванья рукавов изобразил, как известно, Лев
Николаевич Толстой в "Войне и мире". Ее же часто называют прототипом
Хлестовой из "Горя от ума". Нет сомнения, что Грибоедов должен был знать ее.
Сцена между Ахросимовой и Пьером совершенно верна, разве только Толстой
облагородил свою Марью Дмитриевну и дал ей слишком мягкие манеры - Вот! -
обрадовался Уотсон, прочитав это последнее замечание Гершензона. - Вот этот
вопрос я как раз и собрался вам задать, мой ученый друг. Кто же все-таки
нарисовал более точный портрет этой самой Офросимовой? Толстой или
Грибоедов? Если Толстой ее облагородил, значит, Грибоедов был ближе к
оригиналу? Как же тогда этот ваш историк говорит, что Толстой описал ее "с
фотографической точностью"?
- Ну, во-первых, ни один писатель, как я вам уже говорил, никогда
никого не описывает с фотографической точностью. Это Гершензон просто так
сказал, не буквально, а метафорически. Каждый писатель описывает то или иное
явление, того или иного человека, исходя из своих представлений о нем,
исходя из того, как он его видит, как он его понимает.
- Но как же все-таки могло получиться, - продолжал недоумевать Уотсон,
- что одна и та же женщина у Толстого получилась такой обаятельной, а у
Грибоедова...
- Не слишком обаятельной, - насмешливо подсказал Холмс.
- Мало сказать - необаятельной. Просто отталкивающей!
- Все дело тут в том, - объяснил Холмс, - что Толстой и Грибоедов
совершенно по-разному смотрели на свою натуру. Не только на Настасью