"Жозе Сарамаго. In Nomine Dei " - читать интересную книгу авторапобедим.
(Все уходят. Посреди сцены оказываются только ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ и ХИЛЛЕ ФЕЙКЕН, которые за несколько минут до этого растворились в толпе горожан, а теперь возникли вновь. ХИЛЛЕ ФЕЙКЕН держит в руках нечто напоминающее покрывало.) ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: Сердце мое переполнено радостью, душа моя ликует, потому что Господь с приязнью остановил свой взор на челе Яна ван Лейдена, супруга моего. Всего одно усилие - и мы победим, сказал он, и как будто сам Господь произнес эти слова. ХИЛЛЕ ФЕЙКЕН: Пусть отдыхают воины на башнях, пусть бестревожно опустят они свои мечи и обопрутся на копья, потому что это последнее усилие совершу я. Левая нога Господа отыскала мое сердце, правая Его нога - мою душу, и вот я - уж не я, а стрела, готовая сорваться с натянутой тетивы Его лука. ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: На этой войне воюют не только мужчины. Мы, женщины, тоже пойдем в битву и будем сражаться рядом с ними, как можем. Но в наше время пытаться подражать Юдифи и поднять меч против епископа - это безумие, это значит броситься навстречу верной смерти. ХИЛЛЕ ФЕЙКЕН: Я не обезглавлю Вальдека ударом меча, не заколю кинжалом, не сожгу, не удавлю петлей. ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: Ты говорила, что оружием тебе послужат лишь твои руки. ХИЛЛЕ ФЕЙКЕН: Как в оны дни - Юдифь, я оденусь в лучшие одежды, только не во вдовьи, но в безыскусный и оттого особенно соблазнительный наряд незамужней девицы. Надушу руки, волосы и шею, и ладони, и пальцы. Чтобы даровать Мюнстеру пощаду. ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: Епископ Вальдек отошлет тебя прочь, если не сделает чего-нибудь похуже. ХИЛЛЕ ФЕЙКЕН: Выразительными взглядами, красноречивыми недомолвками я дам ему понять, что не в силах противиться его желаниям. Если нужно будет, поклянусь ему, что безразлична мне участь Мюнстера, что я отрекаюсь от своей веры. Что готова предаться ему безусловно и уйду в монастырь, однако дверь моей кельи, как и врата тела моего, всегда будут открыты для него. ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: Ну, хорошо, предположим, что ты соблазнила его и покорила его и осталась с ним наедине. Но как ты убьешь его? ХИЛЛЕ ФЕЙКЕН: Вот этой сорочкой. ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: Не понимаю. ХИЛЛЕ ФЕЙКЕН: Когда он вознамерится лечь со мной, я попрошу, чтобы он в знак того, что расположен ко мне и что я ему желанна, надел эту рубашку, собственными моими руками сотканную и сшитую. А надев её, проживет епископ не более минуты. Ибо яд, которым пропитала я ткань, обнаружит свое действие, когда будет уже слишком поздно. ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: Яд? ХИЛЛЕ ФЕЙКЕН: Да. Вот он. (Показывает склянку с бесцветной жидкостью.) Видишь, он так прозрачен, что можно подумать, будто это - чистая вода. Но в считанные мгновения кожа, которая соприкоснется с тканью, пропитанной им, станет черна как уголь. И погибнет епископ Вальдек, сгорит ещё прежде того, как пожрет его огнь геенны. ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: Но мне страшно за тебя. Что будет с тобой, если |
|
|