"Жозе Сарамаго. Поднявшийся с земли " - читать интересную книгу автора

отдал честь, потому что ничего другого делать не умел, он бы доказал свои
воинские таланты, да случая подходящего не представилось.
На закате солнца явились осужденные. Они пришли, а матери их
заголосили: Что ж вы наделали, а те ответили: Ничего такого особенного:
бросили работу, замаялись с молотилкой. Они плохого не хотели, но что
сделано, то сделано, завтра пойдут в Монтемор, не посадят же их, сказали
отцы. Так прошла ночь, душно было и жарко, ребята сейчас, должно быть, спят
на гумне, и какая-нибудь поденщица с севера выйдет наружу по нужде и
задержится дольше обычного, вдыхая ночной воздух или мечтая о том, чтобы мир
подобрел. Иди ты, а не то я пойду, слышится шепот, и вот один решается,
сердце у него колотится, шестнадцать лет - дело известное, и женщина не
отодвигается, стоит на месте, может, мир все-таки подобрел, а между
скирдами - прогалина, словно нарочно кто оставил, как раз поместятся в ней
два слившихся воедино тела, не впервой, и парень не знает, кто эта женщина,
а женщина не знает, кто этот парень, ну и тем лучше - ночью не стыдились,
значит, и днем стыдиться не придется, в эту игру надо играть честно, и
каждый играющий дает, сколько может, а голова слегка кружится, и сладко
пахнет соломой, все тело дрожит, и так вот проходит ночь без сна... А завтра
нам надо быть в Монтеморе.
И четверо едут в Монтемор на телеге, запряженной мулом - невидный
такой, но неутомимый; это собственность родителей Жозе Палминьи - молча - на
душе кошки скребут - переправляются через мост, потом поднимаются в гору,
вот и Форос - там домик, тут домик: арендаторы всегда так селятся - и вот
мало-помалу на горизонте начинает вырастать, - а солнце-то уже печет,
несмотря на ранний час, - замок Монтемор - то, что осталось от его
разрушенных стен, жалко смотреть. И семнадцатилетний человек думает о
будущем - что ж со мной будет, говорят, я забастовщик, Анаклето донес, а
товарищи мои, они ж только в том и виноваты, что ушли со мной вместе, а есть
на нас и другая вина, и за эту вину не помилуют, - мы не выдержали этой
пытки на молотилке, а машина-то эта и меня молотит, как пшеницу, я влезаю к
ней в пасть, а она выплевывает наружу мои обглоданные кости, и я превращаюсь
в солому, в труху, в мякину, а пшеницу мне потом придется покупать по цене,
что не я назначил. Аугусто Патракан здорово свистит - пробует посвистеть и
сейчас, чтобы успокоиться, но от страха у него болит живот - дело
житейское, - он не герой, он не знает даже, что это такое. Жозе Палминья
правит мулом, и это занятие ему по нраву, и он так старается, словно в
телегу впряжен не мул, а кровный рысак. Фелисберто Лампас - да, его зовут
Фелисберто, словно латифундиста, но, поверьте, это чистая случайность -
сидит понурившись, свесил ноги наружу, к судьбе повернулся спиной - так
будет с ним всю его жизнь. И внезапно над ними вырастает Монтемор.
Телегу поставили под платан, мулу надели на морду торбу с овсом - вот
жизнь! - а сами поднялись по лестнице, и там капрал мрачно велел им к часу
явиться в муниципалитет. И утренний Монтемор нагоняет на парней страх, даже
в таверну не зайти, нечем убить время перед допросом, и столько
разнообразных страхов ворочается у каждого в голове, и так трудно не
показать, до чего ж им страшно, и в горле - ком, от которого ни вином, ни
водой не избавишься. Мануэл Эспада говорит: Все из-за меня, я вас втянул в
это дело, а остальные пожимают плечами, не все ли, мол, равно, а Фелисберто
Лампас отвечает: Самое главное - держаться, не сдрейфить.
Что ж, хорошо сказано - ведь они еще так молоды. В час дня они уже