"Жозе Сарамаго. Поднявшийся с земли " - читать интересную книгу автора

бедняки - народ жестокий, умри ты сегодня, а я завтра, не судите их строго.
Когда человек жалуется, значит, что-то у него болит. Ну, а мы жалуемся
на эту жестокость, которой нет названия, и жалко, что нет: Что же с нами
будет, денег-то всего ничего, а недели тянутся так медленно, а лавочник
больше не хочет верить в долг, каждый раз, как я прихожу, грозится закрыть
кредит, ни на грош, говорит, не отпустит товару. Поди, жена, попробуй еще
разок, а ведь у мужа в груди не камень, а сердце, хоть он и произносит эти
слова. Одна не пойду, я со стыда сгорю, пойдем вместе. И они идут вместе, но
мужчина не больно-то годится для таких дел, его дело - зарабатывать и
отдавать долги, а молить об отсрочке - дело жены, женщины к этому привыкли,
они клянутся, божатся, негодуют, торгуются, могут и слезу пустить, могут и
на пол хлопнуться - дайте бедняжке воды, ей дурно, - но все-таки идет
мужчина, идет, хоть и дрожит, потому что должен зарабатывать, а он не
зарабатывает; потому что должен семью кормить, а он не кормит. Сеньор падре
Агамедес, как могу я исполнить то, в чем обещался, когда брал ее в жены?...
И вот входим мы в лавку, а там покупатели взад-вперед, взад-вперед, торг
идет, иногда и ругань слышится, а мы стоим в сторонке, в углу, возле мешка с
фасолью, только не подумал бы хозяин, что мы украсть чего-то хотим. И вот
опустела лавка, надо пользоваться, пока нет никого, и я делаю шаг вперед, я
ведь мужчина, но руки у меня дрожат, когда я говорю: Сеньор Жозе, очень вас
прошу, отпустите мне припасов, только на этой неделе не смогу я вам
заплатить всего долга, я совсем почти ничего не заработал, но скоро мне
прибавят жалованья и уж тогда, будьте покойны, я с вами расплачусь, ничего
должен не останусь. Сейчас мне скажут, что это не ново, что эти слова уже
произносились на предыдущей странице и не раз уже звуча-
ли в книге о латифундии - ну так и не ждите, что ответ на них будет
иной: Нет, не отпущу в долг, но, прежде чем ответить, бакалейщик проворно
смахивает в ящик те деньги, что я положил на прилавок. И тогда я, собрав всю
свою выдержку - один господь знает, откуда взялась она у меня, - говорю:
Сеньор Жозе, нельзя же так, мне нечем кормить детей, сжальтесь надо мной. А
он отвечает: Слушать ничего не хочу, в кредит больше не отпущу, ты мне и так
очень много должен. А я говорю: Сеньор Жозе, отпустите мне хоть что-нибудь в
счет тех денег, что я вам вернул, нам бы хоть чуть-чуть продержаться, детей
накормить, пока я где-нибудь не разживусь. А он отвечает: Нет, не дам, то,
что ты мне вернул, не покроет и четверти твоего долга, и он стучит кулаком
по прилавку, а я сейчас ударю его, изобью, зарежу ножом, бритвой, кривым
мавританским кинжалом... Ты что, с ума сошел, несчастья хочешь, о детях бы
вспомнил, сеньор Жозе, не обижайтесь на него, он обезумел, - и жена
отталкивает меня к дверям. Пусти меня, я убью эту сволочь, и тут я вдруг
понимаю, что не убью, я не умею убивать, а лавочник кричит мне из глубины:
Если я стану верить в долг, а мне не вернут Долга, что будет со мной? И он
прав, этот лавочник, но ведь и я прав...
И вот по причине того, что жизнь наша скудная и трудная, мы сами
сочиняем истории о кладах или рассказываем те, что сочинили до нас: видно, и
в старину велика была в них нужда. Много есть разных примет, и следует
относиться к ним очень внимательно: чуть-чуть нарушим закон, и станет золото
смолой, а серебро - дымом или ослепнет человек, бывали такие случаи. Вот
иные говорят, что снам верить нельзя, но если тебе три ночи подряд снился
клад и если ты никому про это не сказал - ни про клад, ни про то, где он
спрятан, - значит, обязательно достанется тебе сокровище. А если