"Жозе Сарамаго. Поднявшийся с земли " - читать интересную книгу авторахозяином и работником - штука тонкая, их не определишь и не объяснишь
словами: надо самому пойти посмотреть, посмотреть и послушать. Если не считать земли, то самое главное для Ламберто - это управляющий. Управляющий - это хлыст, которым держат в повиновении всю свору собак. Управляющий - это пес, выбранный среди других псов и других псов кусающий. Обязательно нужно, чтобы управляющий сам был псом, чтобы он знал все собачьи повадки и хитрости. Сыновья Норберто - что Алберто, что Умберто - в управляющие не годятся. Управляющий - это первый из слуг, а его блага и привилегии прямо зависят от того, сколько лишней работы сможет он задать своей своре. И все-таки это слуга. Он стоит между первыми и последними, и среди людей он - то же самое, что мул среди животных; он - исключение из правил; он - иуда, предавший себе подобных за право властвовать и лишнюю порцию хлеба. Невежество - это мощная и решающая сила. Как хорошо, говорит Сигизберто на ужине по случаю своего дня рождения, как хорошо, что они ничего не умеют: ни читать, ни писать, ни думать, как хорошо, что они считают мир неизменным, а этот порядок вещей - единственно возможным и воображают, что рай настанет только после смерти - падре Агамедес объяснит это лучше меня - и что только труд дает почет и деньги, но они не должны знать, что я зарабатываю больше, чем они, земля-то моя, а когда приходит срок платить подати и налоги, я беру деньги у них, так было и так будет, кто даст им работу, если не я, я - земля, они - труд, что хорошо для меня, хорошо и для них, так Господь судил - падре Агамедес объяснит это лучше... объяснит им это простыми словами, чтоб у них окончательно не зашел ум за разум, ну а если слов падре Агамедеса окажется недостаточно, то есть и гвардия, которая ездит по матушка, ведь гвардия может приняться и за владельцев латифундий? У бедного мальчика в голове, наверно, помутилось, где ж это видано, чтобы гвардия, созданная и вскормленная, чтобы держать народ в узде, пошла против нас. Ах, матушка, выходит, гвардия только для того и существует, а как же народ? А у народа нет тех, кто отколотит латифундиста, который приказывает гвардии отколотить народ. Но ведь народ может попросить гвардию, чтобы та отколотила латифундиста. Я говорю, Мария, у мальчика ум за разум зашел, не позволяй ему вести такие разговоры, потому что гвардия нам еще пригодится. Народ создан для того, чтобы жить в грязи и в голоде. Тот, кто моется, плохо работает, - может, в городе и по-другому, не знаю, но здесь, в латифундии, когда уходишь из дома на три-четыре недели, а иногда и больше - зависит от того, на какой срок нанял тебя Алберто, - то не мыться и не бриться - это вопрос чести и мужского достоинства. Если же все-таки вымоешься и побреешься - предположим по нашей наивности невероятное, - тебя на смех поднимут и хозяева, и твои собственные товарищи. Уж такое нынче время: страдальцы кичатся своим страданием, рабы - рабством. Нужно, чтобы земледелец был грязнее земляного червя, чтобы глаза у него гноились, чтобы вонь от его рук, ног, головы, подмышек, паха, заднего прохода фимиамом возносилась к небесам во славу работы на латифундии, - нужно, чтобы человек опустился ниже животного, потому что животное все-таки вылизывается, нужно, чтобы он одичал, чтобы он не уважал ни себя самого, ни своего ближнего. Но это еще не все. Работники гордятся побоями, полученными на работе. Каждый синяк - повод для похвальбы в таверне, за стаканом вина. Когда я работал у Берто, меня избили столько-то раз, а когда нанялся к Умберто - |
|
|