"Жозе Сарамаго. Поднявшийся с земли " - читать интересную книгу автора

* * *

Своя долгая повесть у каждого дня: годами можно рассказывать про одну
только минуту, про еле заметное движение, про ничтожный оттенок смысла в
слове, в слоге, в звуке, не говоря уж о мыслях: в мыслях и вовсе увязнешь -
станешь думать, о чем думаешь сейчас или думал прежде, и никогда не
выберешься из мыслей о мыслях. Лучше уж просто сообщить, что эти годы Жоан
Мау-Темпо овладевал секретами своей профессии - крестьянского своего дела:
хороший работник должен жать пшеницу не хуже, чем обдирать кору с пробкового
дуба, а пахать - не хуже, чем сеять, у него должна быть крепкая спина, чтобы
таскать мешки, и гибкая поясница, чтобы рыть канавы. Эти навыки передаются
из поколения в поколение, их принимают без спора, не мудрствуя лукаво: это
так, потому что всегда было так; вот это мотыга, это - коса, а это - капля
пота. За десять лет - пока тебе не стукнуло двадцать - надо успеть все это
выучить, а иначе ни один хозяин тебя не наймет.
Как-то раз Жоакин Карранка сказал сестре, что хорошо б, мол, наняться к
кому-нибудь на постоянное жалованье, и та согласилась, потому что за годы
супружества привыкла подчиняться, и еще потому, что появилась надежда целый
год не бояться безработицы, получая верные деньги - верные, да небольшие:
кто другой на них бы и не польстился. В это самое время умер старый владелец
поместья Монте-де-Берра-Портас, имение же досталось трем братьям, трем его
сыновьям, которых он прижил от предусмотрительной своей любовницы, покорно
сносившей все выходки и прихоти буйного и бранчливого старика, но
мало-помалу прибиравшей его к рукам, так что к концу жизни сделался он
кроток, как агнец, слушался ее беспрекословно, в результате чего имение, в
ущерб законным наследникам, и было завещано его внебрачным детям. Они Педро,
Пауло и Савл - управляли поместьем по очереди, и, пока распоряжается, к
примеру, Педро, два других ни в чем не должны ему перечить; придумано это
было недурно, может быть, если бы каждый брат, в свой черед становясь
полновластным хозяином, не придавал такого значения ошибкам и просчетам
своего предшественника; если бы Савл не кричал, что без него, мол, все пошло
бы прахом; если бы Пауло не орал, что только он один может справиться с
хозяйством; если бы братья не изощрялись в семейных интригах и не
образовывали ежечасно новые коалиции. Рассказывать об этом триумвирате можно
хоть до завтра. Хороша была и мать, которая твердила, что ее обездолили -
обокрали, попросту говоря, - родные дети, так-то отблагодарившие ее за все,
чем она для них пожертвовала, сделавшись служанкой мерзопакостного старика,
а теперь попала в рабство к собственным сыновьям: они кормят ее впроголодь и
держат взаперти... По ночам, когда усадьба затихала, чтобы понадежней
укрыться в таинственной тьме, из дома доносился какой-то визг - словно
свинью резали - и топот: это сыновья воевали с матерью.
Вот к ним-то и нанялся Жоакин Карранка, оставив Жоана Мау-Темпо на
поденщине. Курам на смех: платили ему - если вообще платили - ровно столько,
чтобы не умереть с голоду; работники поддерживали свое бренное тело добычей
с соседских огородов, так что великий пост продолжался круглый год. А Жоакин
Карранка получал шестьдесят килограммов пшеничной муки, сто эскудо деньгами,
три литра оливкового масла, пять килограммов фасоли, дрова и особо - в конце
гола - наградные. Ну, а тем, кто недавно нанялся к братьям, давали по сорок
килограммов муки, полтора литра масла, три килограмма фасоли и пятьдесят