"Жозе Сарамаго. Еванглие от Иисуса " - читать интересную книгу автора

Да, но не обычное, когда предстают перед тобой предметы и люди, а видел я
как бы сокрытое за словами - за теми, что произнес ты, помнишь? - что если
сын твой не родится в срок, отведенный для переписи, то, значит. Господь не
хочет, чтобы римляне знали его и внесли в свои списки. Да, я так сказал, но
видел-то ты. Не знаю, что видел я, - меня словно бы вдруг обуяла уверенность
в том, что римлянам лучше бы не знать о существовании твоего сына, чтобы
вообще никто ничего не ведал о нем, и, если все же придет он в этот мир,
лучше будет, чтобы прожил он отмеренное ему без славы и без скорбей, вон как
те мужчины, что удаляются от нас, и как те женщины, что к нам приближаются,
чтобы прожил он безвестным, как любой из нас, до смертного своего часа и
даже после него. Какая же иная участь уготована может быть сыну простого
плотника из Назарета, кроме той, о которой ты сказал сейчас? Нет, Иосиф, не
ты один распоряжаешься жизнью его. Ну, разумеется, на все воля Божья, так
было спокон веку, так привыкли мы верить, и все же, Симеон, расскажи мне еще
о моем сыне, что еще узнал ты о нем? Ничего, ничего, кроме этих твоих слов,
но только они, будто при вспышке зарницы, обрели иной смысл: так иногда
взглянешь на яйцо - и провидишь в нем цыпленка. Господь делает что хочет,
хочет то, что делает, в Его руках судьба моего сына, я тут ничего не могу.
Это так, но есть еще несколько дней, когда власть над нерожденным ребенком
делит с Господом и мать. Верно, а потом, если родится сын, будет над ним
власть моя и Господа. Или только Господа. Как и над всеми. Нет, не над
всеми, иными владеют и Бог и Дьявол. А как же это узнать? Если бы Закон не
предписывал женщинам хранить молчание, то они, измыслившие первый грех,
который породил и все прочие, быть может, поведали бы то, что тебе надо
знать. А что мне надо знать? Какая часть плода, вынашиваемого ими, - от
Бога, какая - от Сатаны. Я не понимаю тебя, Симеон, ты ведь вроде говорил о
сыне моем.
Не о твоем сыне, а о женщинах и о том, как производят они на свет нас
всех, ибо кому же, как не им, знать, что любой из нас и мал и велик, что в
каждом из нас заключено добро и зло, мир и война, ярость и кротость.
Иосиф оглянулся назад, увидел Марию на осле, а перед нею - мальчугана,
сидящего верхом, по-мужски, и на миг ему представилось, что это его сын, и
жену свою, подвигавшуюся вперед в разросшейся толпе женщин, он увидел словно
бы впервые. В ушах его все еще звучали странные слова Симеона, но все же
плохо верилось, что так много зависит от женщины, по крайней мере, его
собственная жена никогда и ничем, даже ничтожным намеком не давала ему
понять свои особенности и отличия от всех прочих. Но уже в следующий миг он
отвернулся, ибо, вспомнив того нищего с его светящейся землей, задрожал и
затрясся с головы до ног, волоса стали дыбом, и озноб пробежал по спине, и,
снова обернувшись к жене, увидел Иосиф ясно, своими глазами увидел рядом с
нею мужчину роста столь высокого, что женщины вокруг не доходят ему даже до
плеча, и по этой примете безошибочно определил того самого бродягу, которого
никогда прежде видеть не мог. Он глянул еще раз - но тот со всей
непреложностью шел в толпе женщин, чего быть не могло, и взяться ему там
было неоткуда. Иосиф хотел было попросить и Симеона взглянуть назад,
подтвердить или опровергнуть такие ни с чем не сообразные чудеса, но старик
уже прошел вперед, он сказал то, что должен был сказать, и теперь нагонял
своих родичей, желая из пророка вновь стать всего лишь старейшиной рода. И
тогда плотник, не найдя свидетелей, решил поверить собственным глазам и
опять взглянул в сторону жены. Но рядом с нею уже никого не было.