"Игорь Сапожков. Золотое ДУло " - читать интересную книгу автора

Через несколько дней Захар уже знал весь персонал и всех больных
санитарного вагона. К концу пути главврач Морозевич, предложил ему жить и
работать при госпитале. Конечной станцией был Ташкент. "Каменный Город"
дышал влажной, липкой жарой. С минарета при мечети "Имом Бухори" плыл
тягучий призыв к утренней, ритуальной молитве. Вокзал был забит беженцами,
на перроне круглые сутки дежурил военный патруль. Санитарный вагон отцепили
от состава и отвели на запасные пути, вечером раненных на грузовиках
перевезли в госпиталь. Захара поселили на первом этаже, в тесной комнате без
окон, рядом находились хозяйственные помещения - прачечная, столовая,
аптека. По утрам он ходил в крохотную местную школу, неподалеку от
госпиталя, классы были переполненные эвакуированными детьми, а вот педагогов
наоборот было слишком много. В школе даже преподавались биология, геология и
астрономия, учителями работали эвакуированные в тыл кандидаты и доктора
наук. После уроков Захар спешил в госпиталь, он много работал - убирал в
палатах, помогал на кухне и в прачечной, разносил по этажам еду и лекарства,
менял постельное белье, иногда его оставляли дежурить у кроватей
тяжелораненых или послеоперационных пациентов.
Как-то раз, его разбудили ночью и попросили поехать с одним из
санитаров на соседнюю станцию. Там по какой-то причине застрял состав в
одном из вагонов которого, везли в госпиталь медикаменты. Захар охотно
согласился, быстро оделся и уже через десять минут, они мчались по пыльной,
грунтовой дороге в дребезжащей полуторке. Станция эта находилась в тридцати
километрах от Ташкента, дорога заняла больше часа. Быстро управившись с
погрузкой и необходимыми бумагами, они торопливо отправились назад. Но в
дороге их застиг очень густой туман, они сбились с дороги, машина двигалась
медленно, а потом и совсем остановилась. Видимость упала до нескольких
метров и пробираться через желтое марево, стало невозможно. Решив дождаться
утра, санитар глотнул воды из солдатской фляги и спокойно уснул. Вскоре
стало светать, туман стал медленно испаряться. Захар тихо, что бы не
разбудить спящего человека, вышел из полуторки немного размять ноги.
Неожиданно резко все вокруг потемнело, будто кто-то нарочно выключил свет.
В сознание Захара привела тупая, ноющая боль в затылке. Он с трудом
встал на четвереньки и выплюнул набившийся в рот песок. Полуторка с
медикаментами исчезла. В нескольких шагах от него лежал санитар, Захар сразу
понял, что он мертв. Работа в госпитале научала быстро распознавать мертвых
и притупила чувство страха перед ними. Солнце было в зените и жгло нещадно.
Захар постоял немного над телом и решил возвращаться обратно на станцию.
Сняв рубашку он завязал ее рукавами вокруг головы и отправился по едва
видневшимся на песке, следам полуторки. Боль никак не отпускала. Он
несколько раз садился отдыхать, один раз даже не надолго заснул или может
потерял сознание. А когда открыл глаза рядом с ним сидел дедушка:
- Уже третий день мы с Яшей шли по пустыне, - мягким голосом, старик
продолжал он давнюю историю. - Нас мучил голод, жажда выжигала горло, мы из
последних сил брели сами не зная куда. Я вспомнил, что где-то читал, как
утром на верблюжьих колючках собираются капли росы. И действительно эта
спасительная влага, помогла нам продержаться несколько дней. К концу пятого
дня нас нашли бедуины. Яков, то и дело терял сознание, у меня тоже постоянно
кружилась голова, тело было покрыто волдырями от солнечных ожогов. Пока меня
не усадили на верблюда и не напоили солоноватым кумысом, я был уверен, что
это мираж.