"Борис Сапожников. Наука побеждать " - читать интересную книгу автора

батареи.
- Куда, вашбродь?! - рявкнул мне прямо в ухо старший унтер Ермолаев. -
Негоже врагу спину подставлять!
Он за воротник мундира втащил меня в обратно в схватку, словно
нашкодившего котенка.
- Прощенья просим, вашбродь, - сказал он мне и тут же ринулся на помощь
кому-то из солдат, дравшемуся сразу с двумя шотландскими стрелками.
Вот как истончилась линия британских войск. Считай, совсем не осталось
солдат, а пушки молчат. Последний, как говориться, довод - или все же
боеприпасов нет.
Снова отвлекся и на сей раз - поплатился Британец, держащий мушкет как
дубинку, штык где-то потерял, с размаху врезал мне по голове. Спас кивер,
принявший на себя большую часть косого удара. И все же висок пронзила острая
боль, по лицу потекла кровь, норовившая залить левый глаз, в голове
зашумело. Британец замахнулся снова. Я пошатнулся, пытаясь закрыться от
удара, хотя и понимал, что не сумею. Ударить британец не успел. В бок ему
вонзил штык солдат моего полка, с силой нажав, он повалил британца на землю
и еще дважды ударил в грудь.
- Спасибо, - еще не вполне окрепшим голосом поблагодарил его я.
- Ништо, вашбродь, - ответил тот.
Над шумом битвы разнеслась звонкая песнь кавалерийской трубы. Я, как и
многие на поле боя, поднял голову, и увидел всадника в уланском мундире с
серебряной георгиевской трубой в руках. Над британской батареей реяло
российское знамя, воткнутое в землю между пушек.
Спешившиеся егеря, укрывшись за фашинами, прикрывавшими британские
орудия, вели огонь, отстреливая офицеров и сержантов. Из-за чего строй врага
медленно, но верно, превращался в толпу вооруженных людей. И люди эти
умирать не хотели. К чести британцев, надо сказать, что побежали далеко не
все. Иные под командой сержантов и офицеров сбивались в каре и дрались до
последнего. Были и те, кто бросал оружие и сдавался. И, конечно же, бежали.
С мушкетами и без, срывая с себя мундиры, бросая тесаки.
Это был форменный разгром!

После второго дня сражения лагерь выглядел гораздо страшнее. Живых было
куда меньше, мертвых - больше. Похоронные и трофейные команды трудились
вовсю, к сбору тел и рытью могил привлекли пленных британцев. Но куда больше
них трудились врачи и фельдшера. Раненых было в разы больше, особенно из-за
того, что сегодня в атаку пошли солдаты и офицеры, получившие вчера легкие
ранения. Днем лагерь выглядел не так зловеще, как вечером, при свете
факелов.
Рана на моей голове оказалась незначительной, только кожу рассекло,
причем не прикладом, а "чешуей", спасибо киверу. Фельдшер быстро обработал
ее чем-то жутко жгучим и вежливо попросил освободить место для следующего
легкораненого. Я направился к своей палатке, однако на полпути меня
перехватил фельдшер, больше напоминавший палача или мясника, настолько он
был залит кровью.
- Вашбродь, не вы ли прапорщик Суворов будете? - спросил он у меня.
- Да, это я.
- Извольте за мной пройти. Вас к себе поручик Федорцов просят. Помирают
они.