"Анджей Сапковский. Золотой полдень" - читать интересную книгу автора

последней покинула поле боя королева Мэб, орошая слезами атласное платье.
Я же все видел как сквозь наполненный свекольным отваром аквариум. А
минутой позже...
Поклянитесь, что не станете смеяться. Минутой позже я увидел белого
кролика с розовыми глазами, глядящего на циферблат часов, которые он вынул
из жилетного кармана. А потом я свалился в черную бездонную нору.
Падение длилось долго.
Я - кот. Я всегда падаю на четыре лапы. Даже если этого и не помню.

- Ax, - неожиданно сказал Чарлз Лютвидж Доджсон, опершись локтем об
ивовую корзинку с пирожками. - Знакомо ли тебе. Чеширский Кот, роскошное
ощущение сонливости, сопутствующее пробуждению в летнее утро, когда воздух
наполнен пением птиц, живительный ветерок веет в раскрытое окно, а ты,
лежа с полуприкрытыми глазами, видишь, словно все еще во сне, лениво
покачивающиеся зеленые веточки, поверхность воды, покрытую золотой рябью?
Ах, поверь мне, Котик, это блаженство, граничащее с глубокой тоской,
блаженство, наполняющее глаза слезами, словно прекрасная картина или
стихотворение.
Вы не поверите. Он не заикнулся ни разу. Пикник развивался своим
чередом. Алиса Лидделл и ее сестры шумно играли на берегу Темзы,
поочередно входя на причаленную лодку и поочередно соскакивая с нее. Если
при этом одной из них случалось шлепнуться в мелководье у берега, она
заразительно пищала и высоко поднимала платьице. Тогда сидящий рядом со
мной Чарлз Лютвидж Доджсон слегка оживал и слегка румянился.
- Так долго я любил тебя... - замурлыкал я в усы, приходя к выводу,
что в словах Мартовского Зайца было много правды.
- Не понял?
- "Зеленые рукава". Но не будем об этом. Знаешь что, дорогой Чарлз?
Опиши-ка все это. Сказка, как видно на прилагаемой иллюстрации, постепенно
здорово разрослась и полна весьма курьезных фигур. Самое время это
описать. Тем более что начало-то уже положено.
Он молчал. И не отрывал глаз от радостно пищавшей Алисы Лидделл,
поднимавшей подол платьица так, что можно было увидеть трусики.
- Полжизни нас разделяют, - вдруг сказал он тихо. - Дитя с безоблачным
челом и удивленным взглядом. Пусть изменилось все кругом и мы с тобой не
рядом... Тебя я вижу лишь во сне, не слышен смех твой милый, ты выросла и
обо мне, наверное, забыла.
- Я б рекомендовал лучше писать прозой, - не выдержал я. - Поэзия
плохо идет на рынке.
- Да-да, конечно, - согласился он. - Я думаю, она уже не вспомнит обо
мне в годы грядущей юности.
Я взглянул на него и слегка поморщился, а он сказал:
- Ты не мог бы... хм-м-м... побольше материализоваться? Твоя усмешка,
висящая в пустоте, нервирует, знаешь ли.
- Сегодня, дорогой Чарлз, я не могу ни в чем тебе отказать. Я слишком
многим тебе обязан.
- Не надо об этом, - смущенно сказал он, отводя глаза. - Любой на моем
месте... Не мог же я допустить, чтобы ее... и тебя... убила моя
собственная фантазия.
- Благодарю, что не допустил. Ну а так, между нами, откуда, о гордость