"Владимир Санин. Одержимый (повесть)" - читать интересную книгу автора

надо разворачиваться, становиться лагом к волне - предусмотрительно же мы
избавились ото льда!
Я отпрянул - здоровенная волна хлестнула по смотровому окну рубки.
- Держись, Георгич! - крикнул второй штурман Ваня Ремез.
Перышкин повис на штурвале - "Дежнева" круто положило на борт.
- Одерживай, трам-тарарам!
"Дежнев" описал дугу, выпрямился. Перышкин повернул ко мне
неулыбающееся лицо, подмигнул.
- Понял, что такое "задумался"?
- Молчать на руле!
"Байкал" по-прежнему лежал на борту, верхушки его мачт, казалось, едва
не касались воды. Я боялся подумать о том, что творится в его каютах,
помещениях, из которых нет выхода.
Чернышев повернулся к Лыкову.
- Антоныч, пора.
- Я тоже пойду! - неожиданно выпалил Перышкин. - У Дуганова колено
распухло.
Чернышев внимательно посмотрел на Перышкина и включил палубную
трансляцию.
- Дуганову немедленно прибыть на мостик! Палубной команде приготовиться
к швартовке!
К швартовке?! Как, куда ты думаешь швартоваться?
Дверь тамбучины открылась, по палубе, волоча за собой страховочный
конец, заскользил Дуганов. Поднявшись по трапу на крыло мостика, он
распахнул дверь, и нас обдало сырым морозным воздухом, Перышкин передал
Дуганову штурвал, криво усмехнулся, встретившись со мной глазами, и вслед за
Лыковым выскочил из рубки.
Теперь, когда мы оказались совсем рядом с "Байкалом", я отчетливо видел
темную, свободную ото льда подводную часть судна. В то мгновение мне
почудилось, что "Байкал" до жути похож на мертвого кита; еще я подумал, что,
если тысячетонная волна подхватит и бросит нас друг другу в объятия,
"Дежнев" треснет и рассыплется, как гнилой орех.
- Приготовиться к прыжку! - возвестил по трансляции Чернышев.
Кажется, впервые в жизни я физически ощутил, что волосы мои встают
дыбом: гигантская волна приподняла судно, на фальшборт, отчаянно балансируя,
вскарабкались Воротилин и Перышкин - оба в оранжевых спасательных жилетах -
и прыгнули вниз. Спустя секунду, когда "Дежнев" нырнул в волну, я на миг
увидел две оранжевые фигурки, застывшие на глыбе льда.
Чернышев сбросил шапку, вытер рукавом струившийся по лицу пот.
Я вскрикнул, но голос мой сел, и изо рта вырвался какой-то хрип: одна
из фигурок исчезла. Ремез бросился к двери правого крыла и настежь ее
распахнул.
- Ползут, Архипыч! Филя уже на ботдеке!
- Воротилин, Перышкин, заводи концы! - выскочив на крыло, проревел в
мегафон Чернышев. - Птаха, трави швартовые!
Наконец-то я понял смысл брошенных Чернышевым слов: "Другого выхода не
вижу - катамаран!" Я продвинулся к открытой двери, я хотел видеть все.
Оранжевые фигурки ползли по льду.
Я снова вскрикнул: ревущая с пеной волна накрыла "Байкал".
- Назад! - Чернышев отбросил меня от двери.