"Владимир Санин. Одержимый (повесть)" - читать интересную книгу автора

работа, Илья Михалыч. Другие рыбу ловить будут, а ты лежи в дрейфе, скреби
танки и гляди, как твои соседи трал за тралом таскают и над тобой,
перестраховщиком, посмеиваются. Редко какой капитан на такое пойдет, сто раз
себя уговорит - авось пронесет? Сколько судов погибло из-за этого "авось"...
И из-за того, что не сразу окалываться начинали, и к ледяному полю
пробивались недостаточно упорно - опять же авось кончится шторм, ближе к
району лова будем, чего время терять...
- Спасибо, Алексей Архипович, - сказал Корсаков. - Ваша аргументация
вполне меня убедила...
- Давно бы так! - откровенно обрадовался Чернышев. Мне даже показалось,
что он еле удержался от мальчишеского желания протянуть Корсакову руку. -
Замучаешься с вами, учеными...
- Я не закончил, - холодно возразил Корсаков. - Ваша аргументация
совершенно меня убедила в одном: набирать предельное количество льда
настолько опасно для судна, что я решительно отвергаю эту идею как ошибочную
и даже абсурдную.
Не берусь гадать, что произошло бы в следующую минуту, не загляни в
салон Лыков.
- Можно тебя, Архипыч?
- Чего там? - рыкнул Чернышев. - Говори при всех!
Лыков вошел, прикрыл за собой дверь.
- Лед вовсю набираем, - бесцветным голосом сказал он.
- Вот неприятность! - Чернышев хлопнул себя по ляжкам. - А я
только-только собирался на ботдек загорать!
Лыков присел, налил себе чаю.
- Не только ты хочешь загорать.
- Кончай загадки! - повысил голос Чернышев.
- Федор мутит ребят: кэп, мол, по фазе сдвинулся, сорок тонн набирать
хочет.
- Под дверью слушал, сукин сын?! - Чернышев был до крайности неприятно
удивлен. - Говорил, не бери его!
- Мало что говорил, другого не было.
- Где он?
- В кубрике, только сменился. - Лыков положил руку на плечо Чернышева,
который порывался встать, с силой усадил его на место. - Пусть отдохнет.
- Объявляйте перерыв, Архипыч, - предложил Ерофеев, - нам пора лед
замерять.
- И мне не терпится взглянуть, - поддержал Ерофеева Баландин.
Было решено собраться после обеда.
Я остался в салоне, вымыл стаканы и расставил их по гнездам. Затем,
убедившись, что в коридоре никого нет, извлек из портфеля магнитофон,
провернул ленту назад, нажал на клавиш и облегченно вздохнул. Все в порядке,
запись отчетливая. С тех пор, как на Чукотке я потерял в пургу заполненный
блокнот, мне часто мерещится один и тот же кошмар: случайно размагниченная
пленка, сгоревшая рукопись и прочее. Береженого бог бережет: две записанные
двухчасовые кассеты всегда при мне, намертво зашил их во внутреннем кармане
куртки, там же и записная книжка. Это главное мое богатство, лишись я его -
считай, пропутешествовал впустую, с моей хилой памятью материала и на
пустячный очерк не хватит.
Я спустился в свою каюту, оделся и вышел на палубу.