"Владимир Санин. Одержимый (повесть)" - читать интересную книгу автора

- К ночи, Илья Михалыч, все десять будет, - прокуренным басом сообщил
Птаха. - Так что... как это... тряхнет правильно.
- Не стесняйтесь, - благодушно разрешил Баландин, - приучен, у меня
брат слесарь-водопроводчик. А рыбу в такую погоду не ловят?
- Как штормовое предупреждение, сети, конечно, не забрасываем. А если
неожиданно прихватит... Филя, покажи товарищам свои ладошки.
Воротилин послушно вытянул чудовищных размеров ручищи, настоящие
лопаты.
- Вот этими граблями, - продолжал Птаха, - Филя в одиннадцатибалльный
шторм лично перерубил "вожака" и подарил Нептуну на полста тысяч капроновых
сетей. Не от всякого Рокфеллера такой подарок получишь.
- Так приказали ж, - засмущался Воротилин. - Что я, сам, что ли...
- Филя по своей инициативе только в гальюн ходит, - поведал Перышкин. -
Он у нас дисциплинированный, новогодний сон боцмана. Маяк!
- А зачем было сети рубить? - поинтересовался Баландин.
- Когда драпаешь, сапоги на ходу скидываешь, - разъяснил Птаха. - Так
завернуло, что сами еле ноги унесли. Обидно, бочек триста селедки потеряли.
- Они все на селедку считают, - пренебрежительно сказал Перышкин. -
Никаких высших соображений, темнота.
- А ты, бармалейчик, за романтикой в море ходишь? - насмешливо спросил
Птаха.
- Боцман, а остроумный, - с уважением откликнулся Перышкин. - Для меня,
Константин Иваныч, на первом место, конечно, романтика дальних странствии и
преодоление разных трудностей...
- Это я тебе помогу, - пообещал Птаха. - В порту отоспишься!
- ... на втором месте, - продолжал Перышкин, - свежий йодистый морской
воздух, доктор мне его прописал в детстве от коклюша, а уже на третьем,
последнем, месте у нас с Филей деньги, которые мы с Филей в глубине души
презираем как пережиток в нашем сознании. Правда, Филя?
- Смешняк, - ухмыльнулся Воротилин, влюблено глядя на Перышкина. - Это
для тебя пережиток, а мои пацаны осенью в школу пойдут. Близнецы, Васька и
Семка.
В голосе Воротилина прозвучала такая гордость, что все заулыбались.
- Не пойму, как ты их различаешь? - спросил Птаха. - Похожи, как эти...
как две поллитры.
- Не различишь! - с простодушным восторгом подхватил Воротилин. - Даже
Лена путает, ботинки им разные надевает, только они, стервецы, нарочно
меняются.
- Раскачивает. - Птаха прислушался к вою ветра. - На промысле, небось,
матерятся в три горла - в укрытие всех уводят, простой. А нам наутро лед
окалывать, трах-тарарах. Слышали, японец перевернулся, "Шохо Мару" по
названию, мы его встречали. Пароход поменьше нашего, ему, небось, и двадцати
тонн льда хватило.
- Нас все-таки спасатель страхует, - напомнил Баландин. - И от берега
мы недалеко, километров двадцать.
- Десять миль, - поправил Птаха. - В шторм, Илья Михалыч, самая
надежная страховка в гавани затаиться. А мы сами к дракону в зубы прем.
- В возвышенных целях науки, - высокопарно изрек Перышкин. - Вот
наберем льду тонн тыщу, и нас с тобой сразу в академики назначат, даже Филе
- и тому дадут полтину на пропой.