"Владимир Санин. Одержимый (повесть)" - читать интересную книгу автора

нашему капитану.
- Свое дело он знает неплохо, - вяло возразил я.
- Да, знает, как управлять кораблем, - уточнил Корсаков. - Уверен, что
практик он превосходный, наслышан. Но в море мы вышли не ловить рыбу, а
заниматься наукой, к которой капитан Чернышев имеет весьма отдаленное
отношение. Поэтому лишь поспешностью и недомыслием можно объяснить то, что
его сделали начальником столь важной экспедиции.
- Справедливости ради, экспедиция создана по его предложению, -
напомнил я. - Докладную министру написал все-таки Чернышев, с нее началось.
- Ну, лабораторные испытания мы проводили задолго до событий в
Беринговом море, - с досадой возразил Корсаков. - Теоретическая модель
обледенения среднего рыболовного траулера все-таки создана нами, а то, что
экспедиции предстоит, можно сравнить, например, с испытанием нового типа
самолета в воздухе. Что бы вы сказали, если бы руководителем
конструкторского коллектива назначили рядового летчика-испытателя? А именно
это и случилось: группа ученых оказалась под началом человека, о котором
известно лишь то, что он удачно ловит рыбу.
В дверь постучали.
- Никудышная здесь звукоизоляция, - входя, пробурчал Чернышев. - Каждый
чих слышен. Чаек горячий? - Он присел за стол, налил себе одной заварки,
отхлебнул и поморщился. - Не в службу, а в дружбу, подогрей, Паша, только не
до кипятка. Ну, не дуйся, я ведь про курятник в шутку, чтобы тебя посмешить.
Хорошая у вас каюта, Виктор Сергеич, диван, кресла, занавесочки, туалет -
завидно, даже у капитана такой нет. Только хочу попросить, именно попросить,
а не, упаси бог, приказать: когда Рая заходит прибирать, погуляйте
где-нибудь, а то, знаете, девка она хотя и простая, а так и хочется ее
пожалеть, сказать ласковое слово. Мы, мужики, вообще ведь народ к бабе
отзывчивый и жалостливый, особливо в море, когда на нее одну нас чертова
дюжина.
- Спасибо, учту, - с ледяной вежливостью сказал Корсаков.
- Вот и хорошо, - весело продолжил Чернышев, - а то Рая похвасталась,
будто вы ей линию жизни по ручке гадали и большую удачу от шатена посулили.
А Гриша-то Букин - блондин! Вот у Раи головка закружилась: а кто он, этот
шатен? Может, Паша, или Федя Перышкин, или, не смейтесь, вы? А девка - она
ведь дура, она ошибиться запросто может, Виктор Сергеич, это мы не из
лабораторных испытаний, а из практики нашей быстротекущей жизни усвоили. Так
что вы уж лучше это... Никите погадайте.
- Мне этот разговор неприятен, Алексей Архипович, - сказал Корсаков. -
Переходите к главному.
- Э-э, дорогой Виктор Сергеич, самое главное на корабле - это и есть
так называемые пустяки... Спасибо, Паша, теперь чаек в самый раз. Только
заварку, Паша, нужно выдерживать ровно восемь минут, а если семь или девять
- уже не то. Приходи, научу, век благодарить будешь! Да, именно пустяки,
Виктор Сергеич: кто-то не так на тебя посмотрел, не то слово сказал,
радиограмма от жены с недомолвкой, щи пересолены - глядишь, и все пошло
наперекосяк. С виду рыбак - гранит, кувалдой не расшибешь, а на самом
деле - ну, просто ребенок, такой ранимый и обидчивый.
- Особенно если обозвать его индюком или развеселым верблюдом, - не
выдержал я.
- Правильно, Паша, вот что значит профессиональная наблюдательность! -