"Владимир Санин. Точка возврата (Повесть)" - читать интересную книгу автора

посадки Анисимов приказал себе запомнить, что слева, вдали, торчат две
скалы. Никогда раньше он тех скал не видел - потому, наверное, что
находились они в стороне от проложенной трассы, но допускал, что о них может
знать Белухин, который на Северной Земле прозимовал не один год.
Так оно и оказалось.
- Островов здесь, однако, бог разбросал добрую сотню. - Белухин
задумался. - Не заметил, впритык скалы или поодаль одна от другой, а промеж
ними седловина?
- Похоже.
- Тогда Колючий. - Белухин оживился. - Колючий! - уверенно повторил он.
- Это, Илья, считай, до Среднего километров пятьдесят с копейками, по карте
проверишь. Островок - с гулькин нос, переплюнуть можно... А хорошо бы, если
Колючий, лет двадцать назад она там еще стояла.
- Кто она? - не понял Анисимов.
- Не кто, а что, - поправил Белухин. - Избушка Труфанова, охотник был
такой знаменитый, морского зверя промышлял: песца, медведя - это еще до
запрета. Угрюмый был старик, вдовец и нелюдим, а силы непомерной, я у него
неделю жил, разуму учился.
Стоя у полыньи, в которую ушел самолет, Анисимов мысленно восстановил
направление посадки, уверенно махнул рукой.
- Там были скалы, километрах в шести... Нет, пожалуй, все восемь
наберутся.
И люди двинулись к острову - по компасу, который у Анисимова всегда был
при себе. Величина магнитного склонения для Северной Земли была известна,
сделали большую, градусов на сорок поправку, и пошли.

Белухин ступал за собакой, окрикивая, чтоб не ушла далеко, поминутно
сверяясь с компасом и мечтая о том, чтобы Анисимов не ошибся и направление
указал правильно. Ледяному полю не было конца. Шли уже часа четыре, шли
тяжело: непроглядная темень, местами на сотни метров простирался глубокий,
до коленей, снег, потом начинался почти что голый лед, гряды торосов,
которые приходилось обходить - не лезть же на них с носилками, и люди очень
устали. Луна, выгляни, молил Белухин, когда на последнем привале с трудом
разбудил жену, освети окрестность, позволь увидеть Колючий. Рядом он должен
быть где-то, ты хоть на секунду выгляни, а потом снова спрячься, чуточку,
самую малость поиграй с нами в прятки.
Но луна не выглядывала, и Белухин шел в темноту.
Как все полярники старого закала, он суеверно уважал Арктику и ее
всемогущество, знал, как легко и безжалостно губит она зазнаек, и всегда
старался не идти ей наперекор: пустился в путь на день - бери еды на неделю,
замело - обожди, усомнился в дороге - вернись, если можешь, обратно. На
собственном опыте он познал, что ждет человека, нарушившего Полярный закон,
раза три или четыре в своей жизни он обязательно должен был погибнуть, но
всякий раз Арктика почему-то его прощала, милосердно дарила шанс, за что
Белухин долго и горячо ее благодарил. Подари и теперь, молил он, видишь
сама, некуда нам возвращаться, не должна же ты погубить неповинных людей
только за то, что синоптик на Среднем не разгадал - куда ему! - твоей
несказанной мудрости. Не пускаешь, прячешь луну - задержи поземку, на худой
конец морозу прибавь, но не меняй направления ветра и не усиливай его. Ведь
за полсотни Анюте, горевал он, видишь, отяжелела она, и сердечко у нее с