"Владимир Санин. У земли на макушке (полярные были)" - читать интересную книгу автора

даже и не искали.
Убитого горем корреспондента утешали как могли. Одни говорили, что
физики еще на какое-то время решили оставить полюс на месте и я сумею в
будущем его навестить; другие советовали не тратить времени даром и
свистнуть бездомных собак: узнав, зачем их пригласили, псы, безусловно,
пойдут навстречу и выделят из своей среды десяток добровольцев; третьи
полагали, что я не должен связываться с этой склочной компанией, и
советовали достичь полюса на велосипеде. Одним словом, в Черском в этот день
не нашлось человека, который не отточил бы на мне свое остроумие.
Когда я начал выходить из шокового состояния, командир подразделения
Игорь Прокопыч Лабусов перешел к делу. Завтра в грузовой рейс по Якутии на
четыре дня отправляется ЛИ-2, и я могу досыта набраться таких ощущений, как
взлеты, посадки и прочая экзотика (последнее слово Лабусов произнес не без
иронии).
И вот ранним утром, подгоняемый обжигающим ветром, я с рюкзаком за
плечами бреду к самолету. Бреду с немалой гордостью, потому что самоуверенно
полагаю, что познал северный ветер. Я пойму свою ошибку через десять дней,
когда попаду в пургу на острове Врангеля. Но об этом потом. А пока я посылаю
дружеские приветы людям, которые снабдили меня полярным обмундированием.
Особенно хороши не по росту большие, безжалостно уродующие мою фигуру
меховые штаны. Отличная вещь! Недавно один самолет совершил в тундре
вынужденную посадку. Все летчики были одеты как положено, кроме второго
пилота, который полетел в элегантных брючках неслыханной на Севере красоты.
И что же? Пришлось заворачивать парня в чехлы и зарывать в снег, где он и
пролежал несколько часов, время от времени отвечая на вопросы товарищей:
"Спасибо, уже почти согрелся".
А вот и мой самолет, старенький, заслуженный ЛИ-2, которому давно уже
пора на пенсию, но который верой и правдой продолжает служить, хотя нередко
по-старчески скрипит. За ночь он основательно промерз, и его разогревают
Теплым воздухом через рукава. Бортмеханик Валерий Токарев ходит вокруг
самолета с веником и сбивает снег.
В ожидании брожу по аэродрому. Он расположен рядом с Колымой, скованной
двухметровым льдом. По льду хаотично разбросаны крохотные домики, над
многими вьется дымок. В домиках над лунками сидят рыболовы-любители, эти
достойные уважения фанатики. Иногда - это случается не каждую минуту -
слышится радостный вопль, и на лед выбегает фанатик с добычей в руках. Тогда
из своих нор выползают неудачники, смотрят на чужую добычу горящими глазами
и обмениваются репликами: "И как он его рассмотрел без микроскопа?.. Без
аптекарских весов такого не взвесишь! Видел, какого я прошлой зимой
вытащил?" И неудачники, вдоволь потешась, грустно заползают в свои норы и
вновь склоняются над лунками в безумной надежде: а вдруг клюнет?
Омуль здесь ловится превосходный. Его, мороженого, строгают, как
полено, и едят сырым; строганина пользуется на Севере большой популярностью.
Едят строганину с приправой из томатного соуса с луком, едят азартно,
похваливая и убеждая друг друга в ее полезности и высоких вкусовых
качествах. Не буду вносить диссонанса и ни словом не заикнусь о впечатлении,
которое строганина производит на новичков. Скажу только, что некоторые из
них - в том числе один весьма близкий мне человек,- отведав строганины,
несколько дней смотрели на мир глазами подстреленной лани и в знак уважения
к прославленному блюду отказывались принимать какую бы то ни было пищу,