"Владимир Санин. У земли на макушке (полярные были)" - читать интересную книгу автора

По вечерам черсковцы (словообразование мое; с благодарностью приму
поправку лингвистов) ходят друг к другу в гости, пьют чай (спиртные
напитки- по праздникам, иначе медкомиссия наутро не допустит к полету) и
горько проклинают кинопрокат, что роднит их с моряками, зимовщиками и
остальными жителями окраин, куда сбывается побитый молью киноутиль. Свежие
газеты прибывают через три дня или три недели - в зависимости от погоды. Их
ждут с острым нетерпением и читают жадно: большинство семей тратят на
подписку рублей по пятьдесят в год.
Моды в Черском отстают от последних парижских моделей: ничего не
поделаешь, Север есть Север. Даже самые изящные девушки здесь не рискуют
появиться на улице в капроновых чулках раньше мая- июня. Разумеется,
валенки украшают меньше, чем модельные туфли, но зато здоровый румянец куда
больше идет женщине, чем ангина. Приходится блистать на танцах в хорошо
натопленном клубе, где обнаруживается, что девушки в Черском вполне
соответствуют мировым стандартам, а по мнению многочисленных молодых людей
- даже превосходят эти стандарты.
Когда я летел в Черский, то решил по примеру полярников отпустить
бороду. Как-то так принято: раз на Севере, значит - с бородой. Несколько
дней я шатался по поселку, разыскивая бородатых, и в конце концов решил
прекратить бесплодные поиски. По бороде, как выяснилось, здесь безошибочно
определяютновичкаи втыкают в него шпильки до тех пор, пока тот не примет
нормальный человеческий вид.Так что пришлосьпо-прежнему каждоеутроскрестись
электробритвой.
Таковы первые впечатления. Завтра - мой первый полет.

НА СТАРЕНЬКОМ, ЗАСЛУЖЕННОМ ЛИ-2


Честь и хвала тому, кто семь раз меряет и один раз режет! В том случае,
если, пока он меряет, из-под носа не уплывает то, что он собирается резать.
Я сидел в своей комнатушке и сосредоточенно размышлял о полете на
Северный полюс. Отовсюду ко мне стекались сведения, которые я аккуратно
записывал. Обстановка на дрейфующей станции складывалась прелюбопытная.
Льдина треснула, оборудование срочно перебрасывается (страницы, посвященные
трудовому героизму, портреты скромных героев); люди спят в палатках одетыми,
рядом с постелями лежат ножи - чтобы в экстренном случае разрезать палатку
и выскочить (страницы, посвященные романтике будней). Кроме того, я нашел
эффектное беллетристическое начало очерка: "Всю жизнь меня учили, что Земля
сплюснута у полюсов. Я не требовал доказательств и верил на слово - как
откровениям апостолов. Но сегодня, приземлившись (подобрать другое слово?
Может быть, приледнившись?) на полюсе, я понял, как глупо быть легковерным.
Что-то я не заметил, чтобы земля здесь была сплюснута. Проверьте ваши очки,
товарищи ученые! Наша планета - не консервная банка".
Но пока я занимался этим похвальным делом, начальство тоже не дремало,
решило, что в последнем рейсе на дрейфующую станцию, в котором я был кровно
заинтересован, никакой необходимости нет, так как все грузы на днях уже были
доставлены. Тщетно я кричал, что у меня есть эффектное беллетристическое
начало, что я семь раз отмерил и теперь желаю один раз отрезать. Куда там!
Гнать самолет несколько тысяч километров ради того, чтобы удовлетворить
любознательность корреспондента, охотников не нашлось. Между нами говоря, их