"Евгений Санин. Сон после полуночи (Клавдий, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

пес на охране спелого винограда, не стояли государственные дела!..
- Послушай, Луций! - неожиданно обратился он к старому сенатору,
прерывая его бесконечный поток восторженных излияний. - Уж если мы
заговорили о мудрости, то, как тебе нравится такая мысль: "Первое, что
сделал Ромул, основав Рим, это дал разноликой толпе законы - единственное,
что могло сплотить ее в великий народ"?
- По-моему, первое, что он сделал - так это ухлопал беднягу Рема! -
усмехнулась Мессалина.
- Нет! - осторожно возразил ей Вителлий Старший. - Своего брата он убил
до того, как укрепил Палатинский холм, после чего и издал эти законы. Но
мысль, действительно, не плоха! Если не ошибаюсь, ее высказал Тит Ливии?
- Д-да... - помявшись, кивнул Клавдий. - Я только позволил себе
несколько видоизменить ее... Он с надеждой взглянул на Вителлия Старшего и
тут же пожалел о своих словах. Лицо старого сенатора, в котором он так
надеялся встретить истинного ценителя истории, расползлось в сладчайшей
улыбке.

- И ты так скромно говоришь "несколько"? - вскакивая с ложа, закричал
он. - Да после твоего вмешательства она стала поистине гениальной! Какая
глубочайшая мысль! Какое великолепное развитие! Но, право, цезарь, стоит ли
копаться в таком отдаленном прошлом, когда твои нынешние творения - любой
твой новый эдикт


1 Ауреус - древнеримская монета высшего номинала.

стоит целою тома Тита Ливия! Ибо ты не просто описываешь прошедшие дни, а
вершишь нашу сегодняшнюю историю! Не так ли, величайший?
Клавдий хотел поспорить, но, опасаясь, что любое его слово обрушит на
него новый поток льстивых слов, которые Луций с успехом применял и при
Калигуле, он предпочел за лучшее молча улыбнуться просиявшему собеседнику,
и перевел глаза на его сына. Но и здесь ему не было поддержки. Судя по виду
Авла, все его существо жило одним желанием как можно скорее приняться за
яблоки, которые уже были готовы внести видимые в приоткрытую дверь слуги.

- Один! Совсем один... - в отчаянии подумал Клавдий.
- Ты что-то сказал, дорогой? - оживилась заметно скучающая Мессалина.

- Да-да, пора кончать завтрак! - встрепенулся Клавдий, давая
привратнику знак уносить яблоки обратно, к явному огорчению Вителлия
Младшего. И прежде чем снова отдалиться от этого мира во времена, которые
помнили еще великого Гомера, по-гречески процитировал стихи из "Одиссеи": -
"Целый мы день до вечернего мрака ели б прекрасное мясо и сладким вином
утешались!.."

...И сказал Ромул, дав своему народу законы, на которых во все
времена покоилось затем могущество Римского государства:
- Слушайте меня, жители славного Рима! Я основал для вас этот город и
сам провел плугом священную черту, очертившую его границы!
- Да, это так! - дружно ответила ему толпа.