"Евгений Санин. Сон после полуночи (Клавдий, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

- Я превратил новый город в крепость, сделав его единственным местом на
земле, где можно не опасаться за свою жизнь!
- Да! - повторила толпа, с восхищением взирая на царя, окруженного
свитой из двенадцати ликторов, которых Ромул завел себе по этрусскому
обычаю. В руках каждого ликтора была фасция - связанный кожаными ремнями
пучок прутьев с воткнутой в него секирой. И все эти ликторы по первому слову
царя готовы были высечь прутьями виновного, а то и отрубить ему голову.
Но как ни грозен был вид такой охраны, римляне откровенно любовались
Рому лом и во всеуслышанье сравнивали его с вождями своих прежних племен:
- Наш царь куда как величественней правителя моего бывшего города!
- Что твоего?! Его трон выше и богаче тронов всех соседних царей!

- А пурпурный плащ и сапожки будут, пожалуй, понарядней, чем даже у
владыки самой Этрурии!
С улыбкой слушал эти слова Ромул. Не случайно повелел он изготовить
себе такой роскошный плащ, красные сапоги и позолоченный трон. Не
случайно рядом с ним стояли ликторы. Понимая, что для неотесанного люда
его законы станут святыми лишь тогда, когда сам он внешними знаками
власти внушит к себе почтение, Ромул стал держаться с необычайной
важностью и перенял многое из обычаев соседей, особенно этрусских царей.
Не было случайностью и то, что Ромул выбрал местом, схода высокий холм
за городскими воротами. Во-первых, ему хотелось, чтобы народ воочию
убедился, как много сделал он для него, построив такую крепость. А
во-вторых, то, что он собирался сказать, не предназначалось для ушей
немногочисленных римских женщин, оставшихся в городе.
И продолжил он, подняв руку в знак тишины:
- Я создал основу могущества этого города, собрав в нем вас - самых
сильных и смелых мужей окрестных племен. Я придал этой силе мудрость,
учредив сенат из ста самых достойных старейшин, которых вы по оказанной им
чести зовете отцами, и потомков которых дети детей ваших будут звать
патрициями1!

- Да! Да! - подтвердила толпа.
- Я разделил вас на отряды по три тысячи пехотинцев и триста всадников,
назвав их легионами, и теперь мы столь сильны, что в состоянии воевать с
любым из соседних городов!
- Да! Да! Да! - восторженно завопила толпа, и самые отчаянные горожане
уже стали призывать царя к походу на ближайшего соседа.
- Но! - снова поднял руку Ромул. Его голос сделался печальным. - Одно
тревожит меня, вашего царя. Как ни велико могущество Рима, но срок ему -
лишь человеческий век, потому что женщин в нашем городе мало, а брачных
связей с соседями не существует. На все наши предложения они отвечают, что
не собираются родниться с народом, основу которого составляют их бывшие рабы
и преступники. А вот, что сказали нашему последнему послу, прибывшему из
самого отдаленного от нас города Италии...
Ромул дал знак измученному долгой дорогой гонцу говорить, и тот,
опустив голову, пробормотал в мертвой тишине:
- Они спросили, отчего бы нам не открыть убежище для падших женщин,
добавив, что такое супружество было бы нам как раз под стать...
Последние слова гонца утонули в реве возмущенных голосов. Теперь уже