"Давид Самойлов. Люди одного варианта (Из военных записок) " - читать интересную книгу автора

Симонов.
Перед ним за толстой сосной кучкой лежали немецкие ручные гранаты с
длинными деревянными рукоятками. Симонов брал их одну за другой и,
разбегаясь и как-то весело пританцовывая, кидал из-за сосенки, метя в
амбразуру дзота. Оттуда строчил пулемет, но Симонов ловко прятался за сосну
и продолжал свой самозабвенный танец-бой, веселясь и что-то покрикивая. Тут
азарт проснулся и в нас. Мы подползли поближе к дзоту, уже совсем обойдя его
с тылу, и - уже не помню, как это было - в десять гранат рванули по дзоту и,
попрыгав в траншею, вломились в него, и кто-то метнул вглубь еще гранату.
Дзот замолк. Там живых не осталось.
В траншее мы отдышались и перекурили. Никто не командовал нами.
Симонов пошел отыскивать начальство, а мы покинули траншею и стали
вновь продвигаться вдоль опушки, возбужденные и повеселевшие от удачи. Не
успели пройти и семидесяти метров, как немцы стали класть мины вокруг нас.
Пехота сразу отошла в траншею, и тут миной убило Шипицына. Мы с Семеном
поскорей оттащили назад пулемет.
На снегу перед траншеей лежал убитый Шипицын и три коробки с лентами.
Боец из хозвзвода притулился на дне окопа, уткнувшись носом в землю и
прикрыв голову руками. Его била дрожь. Он был, видимо, патологический трус.
Это так же редко встречается на войне, как и патологическая храбрость, и
действует так же убедительно.
Дождавшись, когда стрельба чуть поутихла, я оставил Семена у пулемета и
пополз за лентами, ибо думал, что немцы собираются контратаковать и ленты
нам скоро понадобятся.
Я дополз до коробок и поволок их за собой. Немцы сбросили серию мин,
сухо лопнувших рядом, разметывая снег и грязня его черными разбрызгами
земли. Кисло запахло порохом. Метров двадцать оставалось до окопа. Следующей
миной, как палкой, огрело меня по руке. Рука онемела. Я почему-то встал и
тут же свалился, оглушенный взрывной волной.
Очнулся в траншее. Семен тер мне лицо снегом.
- Голова цела, - сказал он.
Я услышал его слова как сквозь вату.
- Ступай в санвзвод. Может, ты хоть останешься живой.
Жизнь мне спас Семен. Под обстрелом немецких минометов он выскочил из
окопа и на руках унес меня. Иначе следующей серией мин я был бы убит.
Было, наверное, около полудня и как бы перерыв на обед. Артиллерия
работала где-то слева, а у нас наступило затишье. Так окончился для меня
этот эпизод маленького боя, который в письме командира роты моим родителям
назывался "взятием укрепленного пункта противника", а мое поведение:
"проявил геройство и отвагу".
Я простился с Семеном, который оставался у пулемета один, потому что
солдата из хозвзвода можно было не считать. Он сидел на дне окопа и доедал
плитку горохового концентрата из НЗ.
- Больно? - спросил он меня с завистливым участием.
- Пошел ты к такой-то фене, - ответил за меня Семен.
Индпакеты наши были уже израсходованы, и он кое-как перевязал мою руку
рукавом нижней рубахи, а выше перетянул поясным ремнем.
Рука моя висела, как чужая, не болела, а только мерзла. Кровь понемногу
сочилась из раны, и холодные капли, накапливаясь на пальцах, падали в снег.
Опираясь на винтовку, я поплелся в тыл вдоль опушки, по которой мы