"Николай Самохин. Наследство " - читать интересную книгу автора

- Ну да, ну да, Полина, - закивала мать. - По паспорту... А у нас ее
дома, с детства еще - все Дуся да Дуся. Так и привыкли.
- Что ж, бывает, - криво, одной щекой усмехнулся хозяин.
Артамонов слушал, слушал, ничего не понимая, и встрял:
- Мам, а как же корову-то? Не будем, что ли, покупать?
- Ты еще не суйся! - отмахнулась мать. - Корову ему. Горе луковое. До
коровы-то этой как до бога. - И, обращаясь к хозяину, заторопилась: - Муж
наказывал: приглядите, мол, там коровенку. Пусть Дуся посоветует. Если
подвернется какая подходящая, давайте телеграмму - я ссуду выпрошу на работе
да приеду.
Спать хозяин уложил их в сарае. Артамонов, как лег на охапку травы,
сразу и провалился. И в ту же минуту (как ему показалось) мать принялась
тормошить его:
- Тима! Тимошенька! - шептала она. - Проснись, сынок! Вставай!..
Она тряслась, прямо зубами стучала, торопливо укладывала котомку.
Брякнула чуть слышно кружкой о бутылку - и замерла, прижав к себе
Артамонова.
Дверь сарая почему-то оказалось припертой поленом, но слегка, вроде
понарошке. Мать просунула в щель руку, отвалила полено и от глухого его
стука снова затаилась на минуту.
На улице была предрассветная серость. Петухи еще не кричали, и собаки
не лаяли - спали, видать.
Уходили они оврагом, продираясь сквозь мокрые от росы кусты и траву.
Полусонный, очумелый Артамонов ничего не понимал, спотыкался, отставал,
только что не хныкал, крепился: мужик, как-никак. Потом роса и холодок
утренний пробудили его окончательно, взбодрили. А тут выбрались они наконец
из оврага на взлобок, деревня извивающейся вдоль оврага цепочкой "спичечных
коробков" осталась далеко позади. На взлобке было веселее, светлее - потому
что открылась впереди не видимая им до этого то дна буерака алая рассветная
полоса на горизонте.
- Мам, а чего это мы? - спросил Артамонов. Мать остановилась, перевела
дух.
- Ох, Тимочка, да ведь нас с тобой чуть не убили. Хозяин-то этот...
Волк, прямо волк. Он мне с вечера еще не понравился - в глаза не смотрит,
ровно душегуб. А как ты про корову-то вылепил, а он скосоротился - тут у
меня сердце и екнуло... И вот ты спишь как каменный, а я глаз сомкнуть не
могу, все прислушиваюсь. Дак что ты думаешь? Девчонка ихняя под утро
прибежала - ты и этого не слышал. Просунулась в дверь, шепчет: "Тетенька,
милая, уходите скорей!" Я было ей: "Да что такое, детка?" А она: "Не
спрашивайте, тетенька, уходите за ради бога - а то тятька меня хватится". А
сама, слышу, плачет, давится слезами... Вот ведь как, сынок. Вот ведь какие
люди-то еще бывают, звери какие. Пристукнули бы нас за наши деньжишки - и
никто не нашел бы. Где искать-то будешь? Кого?
Артамонов не поверил матери, так хорошо было кругом, радостно, солнце
взошло чистое, белое, дорога лежала среди пестрых лугов...
- Да ну тебя, мамк, напридумываешь, - рассудительно сказал он. -
Пристукнули бы... Он, может, там своих за что-нибудь гонял, а девчонке
стыдно стало - вот она и прибежала.
- Ага, напридумывала!.. А зачем он дверь-то с вечера поленом подпер? -
И повторила слова хозяина - "Чтоб к вам тут скотина какая не забрела, не