"Николай Самохин. Наследство " - читать интересную книгу автора

председатель. - Я же с вечера отдал указание.
Строжился он, понятно, в адрес столяров, но те были за дверью, и
получалось, что строжится председатель на Константина. Константин же и
оправдывался:
- Да у них там, Сан Иваныч, электрофуганок отказал... да доски не сразу
подходящие нашлись. Силантич-то кладовую сегодня не открыл - не вышел...
Артамонов раньше председателя не видел, знал о нем по рассказам
Константина и теперь рассматривал украдкой: аккуратное пузцо, выпирающее
из-под пальто, ухоженные усы, не отягощенные тревогой глаза. Не нравился ему
этот тип. И Артамонов догадывался - почему. Он смотрел на него глазами
брата. А у Константина с председателем конфликт произошел. Собственно, не
конфликт: обиделся брат на председателя крепко. Дело в том, что когда
накануне, перед ноябрьским, Константин отвез в больницу жену, председатель
числился в отпуске - как раз ему оставалось отгулять до десятого числа.
Константин-то надеялся - выйдет председатель, по случаю праздника. А тот
законно отсидел дома. Константину, как заместителю, пришлось организовывать
и торжественный вечер, и демонстрацию. Он и доклад готовил, и колонны
организовывал. А дома пласталась больная мать - с тремя ребятишками, курями,
поросенком.
Председатель, конечно, про обиду брата не знал. Да и сам Константин,
если бы все не так вот - одно к одному, не обиделся бы. Ну, в отпуске
человек - обыкновенное дело. А тут...
Председатель, построжившись, счел необходимым проявить чуткость.
- Со средствами-то как, Петрович? - участливо спросил он. - Теперь ведь
расходы да расходы.
- Спасибо - не надо, - ответил Константин. И Артамонов поспешил
вставить:
- Деньги есть, не беспокойтесь.
- Ну как же, как же, - сказал председатель, - Федоровна, посмотри там,
у себя.
Жена достала пятерку, протянула Константину. И так эта пятерка
царапнула Артамонова, что он аж зубы стиснул.
- Немедленно! - сказал брату, когда председательская чета
откланялась. - Немедленно отдай! - он достал еще десятку. - Пошли немтыря -
пусть водки мужикам купит.
Потом уж подумал: нехорошо. Человек, возможно, от души... Но все в этот
день ранило его, все...
Привезли гроб с телом матери в город только поздно ночью. Коля Тюнин
вел свою машину, как бог. За все семьдесят километров не тряхнул ни на одной
выбоине, не затормозил резко. Хотя управлять было трудно. Во-первых, дорога.
Такие "тещины языки", такие петли Артамонов только на Кавказе встречал. А
во-вторых, в кабине их сидело четверо: старшая девчонка Константина
уревелась вся - не останусь, поеду с бабой! Как ни уговаривали ее и отец, и
Артамонов, и соседки - ни в какую! Хоть в кузове, да поеду. В кузов собрался
залезть Артамонов, брату, с его легкими, ехать там была бы гибель, но Коля
Тюнин скомандовал:
- Давайте все в кабину. Ужмемся как-нибудь. На всякий случай, - это
Артамонову, - держи пятерку наготове. Если вдруг инспектор. Хотя, вряд ли.
Ехали, скреблись по гололеду, курили без конца - разгоняли дрему.
Таиске сказали: "Терпи, раз напросилась".