"Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Жених (Картина провинциальных нравов)" - читать интересную книгу автора

А может быть, думала она и о том, что заблудилась в темном и густом
лесу, что уж два дня она ничего не ела и от этого сделалась еще интереснее,
что, наконец, в самой чаще встречается ей старичок, который соглашается не
только вывести ее из леса, но и перевезти через огромное озеро. И вот плывут
они через озеро, плывут день, плывут другой; Машеньке уж делается жутко и
холодно: она уж начинает бояться, что недобрый старик воспользовался ее
неопытностью, чтоб отдать ее разбойникам, но, к счастию, опасения эти
оказываются неосновательными, потому что на другом берегу показывается
прелестнейший дворец и ожидает их толпа людей, которая с восторгом
провозглашает ее царицей... Она бросается на шею старику, своему избавителю,
и в качестве царицы спрашивает его, чего бы он для себя желал. "Сделай меня,
матушка царица, - отвечает простодушный старец, - хоть на один год
председателем казенной палаты, и буду я навек счастлив"...
Но то ли, другое ли, третье ли создавало себе воображение Тисочки,
крутогорские женихи не могли угадать, и решили наконец, что Тисочкина душа -
море, на поверхности которого ничего не видно, а на дне лежат светленькие
порфирьевские полуимпериальчики.


V

Что думал Иван Павлыч?

Иван Павлыч, с своей стороны, видя Тисочку в постоянно интимной беседе
с самой собою, не осмеливался разрушать нескромным словом ее счастливую
безмятежность, но, стоя где-нибудь в стороне, врезывался в нее и
вещественным и умственным оком с такою силою, что если в ней была хоть капля
восприимчивости, то она должна была содрогаться и трепетать под влиянием
электрического тока, исходящего от ее обожателя. Но она не только не
содрогалась и не трепетала, но, напротив того, продолжала беззаботно
перекатывать из угла в угол свое кругленькое тельце, беспощадно задевая
руками за столы, за колонны и даже за живых людей. Иван Павлыч не огорчается
этим; он справедливо находит, что, с одной стороны, это хорошо, потому что
бабенка, стало быть, выйдет смирная, а с смирною "не только можно, но даже и
очень можно поправить свои обстоятельства". При этом и его воображение, в
свою очередь, разыгрывается. Представляется ему, будто сидит он дома,
совершенно одетый и готовый к венцу, и вдруг приезжает невестин шафер и
возвещает, что Тисочка не только готова, но даже, изменив природной
меланхолии, нетерпеливо ждет той минуты, которая соединит ее с возлюбленным
женихом.
- А как же, у нас было условие... - робко заговаривает Иван Павлыч.
- Порфирий Петрович предвидел ваш вопрос, - возражает шафер и, сделав
благородный жест рукой, выкидывает на стол пачку билетов с награвированными
на них птицами, кормящими детей своими собственными внутренностями.
Свадебный поезд трогается...
Потом представляется ему, как он живет с молодой женой в доме ее добрых
и простодушных родителей, какой он почтительный сын, как он, вставши поутру,
спешит пожелать доброго дня papa и maman, причем целует у них ручки, а
Порфирий Петрович, глядя на него умиленными глазами, думает в это время:
"Да, в этом зяте я не ошибся; надобно, за его почтительность, упомянуть об