"Джером Сэлинджер. Опрокинутый лес" - читать интересную книгу автора

Я спешил в аптеку, потому что знал, что там есть словари. Мне не
терпелось узнать, что такое "лозняк", "топь", "коноплянка". Я не мог
ждать.
Форд третий раз дыхнул в продолговатые ладони.
- Миссис Риццио приносила мне по стихотворению каждый вечер, -
говорил он, - я запомнил или выучил все. Она давала мне только хорошие
стихи. Для меня навсегда останется загадкой, почему она, с ее поэтическим
вкусом, хотела, чтобы я играл в кино. Не исключено, что она просто ценила
деньги. Но, так или иначе, от нее я узнал все лучшее, что есть у
Кольриджа, Йейтса, Китса, Вордсворта, Байрона, Шелли. Немного из Уитмена.
Кое-что Элиота.
Я ни разу не поблагодарил миссис Риццио. Ни разу не сказал, как много
значат для меня стихи. Я опасался, что чары рассеются - все это казалось
мне волшебством.
Я понимал, что обязан что-то предпринять, пока не закрылись бега. Я
не хотел с окончанием сезона лишиться стихов. Мне не приходило в голову,
что я могу сам порыться в публичной библиотеке. В моем распоряжении была и
школьная библиотека, но я не улавливал связи между школой и поэзией.
Я ждал до последнего дня, а потом спросил, где миссис Риццио берет
стихи.
Она была очень добра. Пригласила меня к себе домой, чтобы я мог
посмотреть ее книги. В тот же вечер я поехал с ней. Сердце у меня до того
колотилось, что я боялся вылететь из машины.
На следующий день после того, как я увидел книги, мне предстояло
сказать боссу, поеду ли я вместе с ним в Майами после экзаменов. Я должен
был через неделю получить свидетельство об окончании школы. В Майами я
решил не ехать. Миссис Риццио предложила мне пользоваться ее библиотекой,
когда захочу. Жила она в Таллахасси, и я прикинул, что на попутках туда не
больше часа. Я бросил работу.
Школа осталась позади, я стал ежедневно проводить у миссис Риццио
часов по восемнадцать-девятнадцать, не меньше.
Так продолжалось два месяца, пока от перенапряжения у меня не сдали
глаза. Очков я тогда не носил, а зрение было никудышное. Левый глаз почти
перестал видеть.
Но в библиотеку к миссис Риццио я все равно приходил. Боялся, что она
перестанет меня пускать, если узнает, что я совсем не разбираю слов. В
общем, я ей просто не сказал о глазах. Недели три я сидел в библиотеке с
раннего утра до позднего вечера над раскрытой книгой, опасаясь, что
кто-нибудь войдет и увидит меня.
Так я начал писать стихи сам.
Я писал слов по восемь-десять на листке бумаги очень крупными
буквами, чтобы было легко читать. Занимался я этим около месяца и заполнил
два небольших дешевых блокнота. Потом я вдруг все бросил. Без определенной
причины. Думаю, больше из-за того, что меня угнетало собственное
невежество. Ну и, конечно, ослепнуть я тоже побаивался. У любого поступка
причин обычно бывает несколько. Короче говоря, бросил.
Дело было в октябре. Я поступил в университет.
Судя по интонации, рассказ Форда то ли близился к концу, то ли уже
завершился. Он улыбнулся Корин.
- Ты все еще похожа на школьницу, Корин. Посмотри на свои руки.