"Евгений Андреевич Салиас. Фрейлина императрицы " - читать интересную книгу автора

польский?
По-польски женщина ответила тотчас и зачастила словами, заверяя прежде
всего "пана ясновельможного", что она ни в чем не повинна, что она взята в
плен русскими войсками, разорена и томится в остроге, не зная, что
приключилось со всей ее семьей.
- Добже, добже, - махнул рукой старик. - Это не мое дело, Ты отвечай
мне на вопросы. Ты Христина?
- Я Христина Енрихова, а по отцу Сковорощанка. Так зовут люди. А отец
звался иначе. Звался он Самуилом Сковоротским. Все это правда,
ясновельможный пан, я не лгу... Но я не виновата. Я просила только облегчить
свое заключение, просила, хоть ради моих детей, помиловать меня и на волю
выпустить. Я ничего не прошу другого... А что я говорила в суплике своей, то
все правда... Да и она, Марта, сама вспомнит, коли захочет.
- Марта? - вымолвил, встрепенувшись, старик.
- Да, Марта.
- Ну, милая моя... Ты хоть и простая крестьянка, а все-таки, видать,
женщина не совсем глупая. Поэтому пойми, что я тебе скажу: ты этак не
называй ее величество ни в глаза, ни заглазно. Она для тебя, как и для всего
мира, государыня Екатерина Алексеевна.
- Но ведь ее имя от рождения - Марта, - отозвалась Христина. - Я так и
называю ее.
- Верю, знаю... Но пойми, что ты должна называть государыню -
государыней, а не Мартой. И в беседе с нею, хоть и не прямо, а при моей
помощи, все-таки имени этого, Марты, не упоминай! Поняла?
- Поняла, ясновельможный пан.
- Ну вот, сейчас я тебя пред государыней поставлю, и что будет она тебя
чрез меня спрашивать, то ты по сущей правде и говори. Если чего, иэбави
Боже, налжешь, то тебе еще хуже будет.
- Зачем мне лгать, я одну сущую правду скажу, что и в суплике говорила.
- Ну, хорошо. Обожди тут минуту да успокойся немного. Чего дрожишь?
Ничего худого тебе не сделают. Присядь-ко вот тут да вздохни. Чувства свои
постарайся успокоить. А то в этом виде ты ни говорить, ни объясняться не
будешь в состоянии. Ну присядь!
Малоросс ласково положил руку на плечо женщины и почти силком усадил ее
на деревянный стул.
Двинувшись в другие горницы, старик-воин едва заметно помотал головой и
пробурчал себе под нос на своем родном хохлацком наречии:
- Дела, дела... Вон оне, какие дела. Какая диковина на свете бывает!..
А сходствия совсем никакого... Это совсем латышка или голландка, что ли...
Совсем белобрысая. С нашей чернобровой царицей ни чуточки сходствия нет.
Проходя чрез пустую горницу, он остановился вдруг:
"А знает ли государь про то, что оную женщину сюда представили и
допустили к государыне. Если он не знает да вдруг, оборотя домой не в
урочный час, найдет ее тут... Тогда и мне несдобровать!"
Постояв мгновенье, старик вздохнул и двинулся далее, бурча себе под
нос:
- Что ж тут раздумывать? Хоть и не виноват, а дубинки отведаешь! Да и
все отведают ее. Начать с князя Репнина. А на миру и дубинка легка, как
смерть красна!..