"Евгений Андреевич Салиас. На Москве (Из времени чумы 1771 г.) " - читать интересную книгу автора

очевидно, не согласилась.
- Эх, Капитон Иваныч. А ну, в самом деле купит... - бормотала она
боязливо и готова была уже взвыть. Вследствие этого женщина появилась в
горницу за спиной Капитона Иваныча, несколько печальная и оробевшая.
- Вот-с, - отрекомендовал совершенно серьезно Капитон Иваныч. - Молодец
баба... на все что угодно. Прелюбопытная-с. И девица!
Чего ожидал Воробушкин, то и вышло. Алтынов вытаращил глаза и спросил:
- Разве это?
- Что-с? - схитрил Воробушкин, будто не понимая.
- Эта разве в продаже?
- Эта самая.
- Ты Ульяна? - обратился Алтынов к бабе.
- Я-с... - нерешительно ответила Маланья, но, увидя гневное лицо
барина, пробормотала: - Я самая Ульяна... девица... как они вам сказывают...
Алтынов осмотрел с головы до пят толсторожую прачку, которой было уже
лет за тридцать, невольно почесал за ухом, потом прочел снова объявление в
газете и поднял глаза на Воробушкина.
- Что-с? Неподходящая? Не нравится? - спросил Капитон Иваныч.
- Куда ж мне эдакую? Вахрамею... Сами посудите...
- Отчего же-с... она, право, доложу вам по совести, стоит десяти...
- Неправильность мне тут кажется, - досадливо щелкнул Алтынов пальцем
по листу газеты. - Тут, извольте видеть, сказано, двадцати лет. Положим,
всегда малость лет убавляют в публикациях, но все-таки не до этого... Опять
печатается при сем, что эта девица, и опять-таки, что видная из себя. И
цена, как я слышал, - дорогая. Ну-с, а этот товар, что вы изволите
продавать, идет в рублях семи, ну пятнадцать, что ли, много дешевле иного
коня. Вы меня извините, а я за Ульяну вам и пяти рублей не дам. Вы извольте
взглянуть только ей в рыло... Черта ли я буду с ней делать!
- Стало быть, не хотите покупать? - отозвался серьезно Капитон Иваныч.
- Нет-с, - уже сердито сказал Алтынов. - Вы меня извините за
беспокойство, только я все-таки должен прибавить, - заговорил он, глядя
снова на Маланью, - что мне чуется неправильность либо какое недоразумение.
Мне Климовна сказывала...
- А, Климовна, знаю! - воскликнул Капитон Иваныч, - да она, сударь,
пустобрех... Она и про меня расскажет, что я красавец писаный и что мне
шестнадцатый год пошел. Вы, видно, Климовну не знаете, распопадью.
Алтынов пожал плечами, как-то медленно, нерешительно уложил газетный
лист снова в карман и, извиняясь за беспокойство, мрачный, вышел из горницы.
Капитон Иваныч, весело ухмыляясь ему в спину, проводил его за вороты и
уж готов был весело посмеяться после ухода прапорщика, когда вдруг у самых
ворот появились Уля и Ивашка. Не успел еще Алтынов отойти от ворот, как они
весело заговорили с Воробушкиным.
Алтынов вернулся снова, косо взглядывая на Улю. Не дожидаясь вопроса,
он обратился к Уле и сказал, двусмысленно улыбаясь:
- Честь имею кланяться. Извините, не знаю, как имя и отчество.
Капитон Иваныч захрипел, закашлялся, тараща глаза на Улю, но ничего не
помогло; она, озираясь и оробев, тотчас отвечала:
- Ульяна Борисовна...
Алтынов насмешливо обернулся к Воробушкину:
- Сама пташка голос подает... только подманить умей! Нашего брата,