"Евгений Андреевич Салиас. На Москве (Из времени чумы 1771 г.) " - читать интересную книгу автора

государь мой, военного человека, провести мудрено. Позвольте уже мне до
другого раза отложить. Будет как-нибудь ваша супруга дома, я с ней и
побеседую.
Капитон Иваныч вдруг переменился в лице; голос его задрожал, но он
отчетливо выговорил:
- Я в своем дому барин и коли не захочу что продавать, то со мной сам
фельдмаршал Салтыков ничего не поделает, - граф Петр Семенович, коего я имею
честь лично знать...
Уля и Ивашка сразу все поняли: что за человек и зачем приходил Алтынов.
- А захочу я кого продавать, - продолжал уже вне себя Капитон Иваныч, -
так и прежде всех Авдотью Ивановну продам или променяю на какую-нибудь
цепную собаку и в придачу дам еще сто рублей-карбованцев, чтоб нашел такой
дурень, чтоб ее купить...
Алтынов, увидя в маленьком человечке-барине сразу совсем другую
личность, равно способную как улыбаться мягко, так и отпор давать, сразу
предпочел убраться и, не говоря ни слова, поклонился и ушел.
Капитон Иваныч опустился на скамейку. Руки дрожали у него так, что
табакерка, которую он было достал, упала на землю. Ивашка и Уля взяли его
под руки и увели в дом, стараясь всячески успокоить.
- А! Что выдумала!.. Нет, что выдумала, проклятая баба!.. - сто раз
повторял Капитон Иваныч, - тебя продавать!.. Да я ее продам этому
Алтынову... За алтын продам... Даром отдам! Не купит - в речку утоплю!
Долго Уля напрасно успокаивала Воробушкина и наконец предложила ему
пойти куда-либо в гости прогуляться.
- Не будет этого, николи не будет! - повторял Капитон Иваныч.
- Ну, и не будет! - спокойно повторяла Уля, - и лицо ее и взгляд были
так же спокойны, как и голос - А вы все-таки не сердитесь, а то захвораете
потом. Ведь он еще не купил меня?
- Нет, да какова бестия супруга-то моя! - воскликнул Капитон Иваныч. -
И когда это она надумалась?
- Я уже это, Капитон Иваныч, давно знаю.
- Как знаешь?!
- Да-с, уже недели две, коли не больше, как Авдотья Ивановна хлопочет
об этом. Поэтому и Климовна зачастила, и сама она из дома стала часто
отлучаться. Она уже в двух местах была и с двумя важными господами меня
торговала.
- Ты лжешь!.. ты во сне видела!.. - воскликнул Капитон Иванович, и
глаза его заблестели ярким светом.
Уля улыбнулась кротко и грустно.
- Не лгу!.. Ишь, вы как рассердились, родной, уж и меня в лгуньи
поставили.
Капитон Иваныч закрыл лицо руками и стал качать головой из стороны в
сторону.
Ивашка и Уля стояли перед ним грустно, задумчиво; каждый думал о своем.
Оба они хорошо понимали, что весь этот гнев, и пыл, и угрозы ничего не
значат, что если Авдотья Ивановна задумала ее продажу в чьи-либо руки, лишь
бы только за хорошую цену, то это рано или поздно будет сделано. И Уля
задумывалась теперь только об одном вопросе:
"Кому продаст и что из того будет? Вдруг вот этакому барину, как
Алтынов. Что тогда делать?" - и Уля решала теперь, что останется только