"Евгений Андреевич Салиас. На Москве (Из времени чумы 1771 г.) " - читать интересную книгу автора

молодой барин, которого встречала она несколько раз на Знаменке, когда
бегала в гости к просвирне... Этот молодой барин, который, будучи в церкви,
прошлое Светлое Воскресенье, в конце заутрени пробрался через всю густую
толпу прямо к ней, подошел вдруг и сказал: "Христос воскресе" - и прежде чем
она успела опомниться, трижды расцеловался с ней. И с тех пор много ночей
мешало ей спать его веселое, красивое, улыбающееся лицо. Хоть бы он?! Если
бы она с тех пор около года не избегала его тщательно, не бегала к просвирне
совсем другими переулками, что было бы теперь? Может быть... Но мысли Ули
были прерваны внезапным скрипом отворившейся двери. На пороге показался
Капитон Иваныч и, увидя Ивашку, взмахнул руками и ахнул:
- Иван! Иван!
И через секунду Капитон Иваныч душил Ивашку в своих объятиях и целовал
его в обе щеки.
- Какими судьбами?! Ах, оголтелый народ! Ведь видел я, уходя, коня
твоего на дворе, спрашивал этого черта, Маланью: кто тут? Говорит: приказчик
приехал. Откуда? говорю. Не знаю, говорит. Ан это ты! Какими судьбами в
столицу пожаловал?
Ивашка снова рассказал подробно, как был спроважен всем миром с родного
села.
- За что? - воскликнул Капитон Иваныч.
Ивашка повел плечами и усмехнулся.
- Да все то же, Капитон Иваныч: говорит, лядащий, порченый, негодный;
ну и спровадили.
- Порченый!.. - забурчал Капитон Иваныч, насмешливо усмехаясь. - Давай
Бог им всем, подлецам, быть такими порчеными! Я по сию пору, Иван, не могу
себе простить, попрекаю себя ежечасно, что тебе вольную не выговорил или за
себя не взял при продаже вотчины. Был бы ты теперь у нас вот с Улей вместе.
- Да, - рассмеялась Уля, - был бы с нами! Да с Авдотьей Ивановной.
- Да, точно, - рассмеялся Капитон Иваныч и отчаянным жестом бросил свою
шапку в угол. - Да, с моей Авдотьей, пожалуй, что и хуже, чем в крепости на
селе. А вот что, Улюшка. Мы сегодня с ней опять шумели, - слышала, чай.
- Слышала.
- И знаешь, о чем?
- Знаю.
- А ну, вот и не знаешь.
- Знаю, Капитон Иваныч, не спорьте.
- Да не можешь ты знать.
- Почему-с?
- Потому, что я и сам не знаю!
- Вот так хорошо, - совсем развеселилась Уля.
- Ей-Богу, не знаю, вот как перед Богом! - добродушно и весело
воскликнул Капитон Иваныч. - Шумела, шумела она, меня обругала... Постой,
как бишь обругала?.. Мудрено что-то... Паркалком или карапалком, что-то
такое. Это, вишь, такой народ есть, вроде калмыка. А я ее назвал и того
хуже: Сидоровой козой. А за что все это у нас было - доподлинно не знаю.
Затевает она что-то, я это чую, а что она затевает - не знаю; вестимо,
скверное.
- Ну а я, Капитон Иваныч, знаю, - полугрустно, полувесело произнесла
Уля.
- Ну, скажи, коли знаешь.