"Евгений Андреевич Салиас. Пандурочка " - читать интересную книгу автора

состоянии. Я полагаю, что я муж изрядный, и большего от меня требовать
нельзя... Да и Аннушка не требовала и не требует... А вы вот науськиваете и
сочиняете... Прямо сочиняете... Слышал я, что вы про какого-то московского
кирасира расписывали, у коего якобы одиннадцать человек детей от жены и
семеро от двух полюбовниц. Враки это! А если бы такое и было, то не след
Аннушке это знать. Всяк на свете должен довольствоваться тем, что имеет, и
на чужой каравай рта не разевать.
Макарьевна на эту отповедь капитана ничего не ответила, а решила
мысленно еще осторожнее беседовать с юной барыней.
Выпал снег. Наступила зима и первопуток. Жизнь в усадьбе, конечно,
все-таки шла своим чередом и была, по словам Макарьевны, "хуже
монастырской". Уж если ей, старухе, было от скуки "тошнехонько", так чего
уже требовать от жены семнадцати лет, жены старика. Одно только удовольствие
и было: гадать на картах, так как в них выходило что-то диковинно хорошее
для Аннушки, да не на сердце и не в головах, а на пороге.
И однажды, в октябре, вечером, часов около восьми, в ясную и тихую
погоду на дворе усадьбы кирсановского помещика Карсанова произошло нечто
особенное, приключился редкий случай. Во двор въехала кибитка тройкой. Это
случалось не более раза в месяц. Помещики соседние не любили заезжать к
угрюмому, суровому ревнивцу, а двое из тамбовских молодых помещиков так были
приняты пандуром, что дали себе слово никогда больше к нему ноги не ставить.
Разумеется, появление кибитки взволновало всех от мала до велика: от
самого помещика до ребятишек дворни. Из кибитки вылез старик с седой бородой
и, войдя на крыльцо, объяснил дворецкому, что просит доложить господину
капитану о его беде и причине заезда.
Он купец липецкий с сыном, по фамилии Пастухов. С ними приключилось в
дороге лихое дело. Вывалили их, наткнувшись на пенек, и упали они оба. Ему,
старику, ничего не приключилось, а сын зашиб грудь и ногу, да так, что
двинуться не может, а до города Тамбова ехать далеко.
Купец Пастухов просил, одним словом, барина-помещика из милости и ради
человеколюбия позволить у него переночевать до следующего утра.
Через минуту капитан принял седого, благообразного купчину и, конечно,
согласился тотчас. Из кибитки люди вынесли молодого малого с черной
бородкой, красивого и глазастого. Даже очень красивого! Это первое, что не
укрылось от внимания ревнивца-пандура. Зато этот красавец был совсем как
пришибленный, и его пришлось внести и в столовую.
Через полчаса самая дальняя из комнат была уже устроена, а в ней
появились две кровати и все, что было нужно для нежданных гостей. Молодой
человек тотчас же лег в постель, все пуще жалуясь на левую ногу, а его отец
уселся ужинать с супругами. И за один час времени удивительно полюбился
купец липецкий и пандуру, и молодой барыне, потому что он оказался таким
купцом, какие на редкость: все-то он видел, все-то он знал, обо всем мог
рассуждать толково и занимательно.
"Живописец!" - думалось Карсанову.
После ужина и купец, и капитан настолько подружились и сошлись, что,
когда нежданный гость объяснил, что наутро двинется с ушибленным раным-рано,
стало быть, след им проститься с вечера, - капитан заявил, что спешить
некуда. Он предложил, напротив, послать в Кирсанов за тамошним знахарем,
который пользуется большой славой во всем околотке, а к тому же и костоправ.
Приедет он посмотреть ушибленного и первую помощь подаст, а там через день