"Евгений Андреевич Салиас. Пандурочка " - читать интересную книгу автора

своего поручения и даже не сказал, куда едет, объяснив только, что в свои
пределы, российские, и поблизости Москвы.
Князь Девлет-Ильдишев зашел в канцелярию, спросил правителя и
наперсника вельможи - Попова.[6] Уехать, не посоветовавшись с этим
человеком, было неосмотрительно. Василий Степанович Попов, фаворит князя,
был умный, тонкий и хитрый, но самолюбивый человек. Он был во многих случаях
важнее самого княэя Григория Александровича, в особенности для маленьких
людей. Его любимая поговорка была: "До Бога далеко... Молись больше святым
угодникам да приговаривай: моли Бога о нас. Угодников много, а Бог-то один.
Где ж Ему с ними..." А главное, не терпел он тайн и секретов князя с
другими, желал все знать, что затевается и творится около вельможи.
А князь расскажет почти всегда сам все Попову, так лучше раньше
забежать и рассказать, какое дано поручение...
- Помню, помню эту карлицу! - заявил Попов на объяснение Девлета. -
Смазливенькая. Да и диковинно мала. Так мала, что уж совсем бы не для нашего
Григория Александровича. И смех, и грех! Ей-Богу.
И он начал смеяться.
- Этим ведь и понравилась, поди, что совсем неподходяща. А найти,
дорогой мой, будет немудрено. Старый пандур с женой-карлицей! Всякий укажет.
Другой такой пары, - прав князь, - во всей России не найдется. Только
берегись, дорогой, этого пандура. Не укусит, а съест.
- Бог милостив, - отозвался Девлет.
- На этакие дела не след бы и быть ему милостивым.
- Да ведь я не для себя. Свыше приказ. По службе! - извинился Девлет.
- Да. Тоже служба! - двусмысленно улыбнулся Попов.

V

Пандурский капитан наконец убедился и сам, что напрасно съездил на
богомолье в Киев. Он просил киево-печерских угодников о двух вещах: послать
ему наследника и снять тоску и грусть с души его маленькой супруги. Прошло
уже более четырех месяцев с их возвращения, а Аннушка не "зачала". Зато она
начала тосковать, по-видимому, еще более прежнего. Макарьевна всячески
старалась ее развлекать, обещала капитану с неделю на неделю, что барыня
повеселеет, но Кузьме Васильевичу казалось, что старуха ошибается, да и не
так за дело берется.
Подслушав однажды тайком и случайно два разговора Макарьевны с женой,
пандур даже рассердился и стал ей выговаривать:
- Что же это вы, сударыня, глупости какие вчера и с недельку назад моей
супруге выкладывали! Первое дело, все описуете молодцов разных, каких
видали, да как они пляшут, да как чужих жен ворожат, а то и крадут... А
вчера-то что вы такое измыслили. Что вы, мужчина разве, чтобы знать в
точности обязанности супруга. Всяк в этом по своему характеру, здоровью и
телосложению поступает. И опять надо сказать - мне шестой десяток. Требовать
от меня расторопности, как от двадцатипятилетнего мужа, нельзя. Да и
разговоры эти не только не скромные, но и вредительные для нашего
супружеского согласия. Вы еще, пожалуй, внушите Аннушке, что и в бесплодии
ее - я причиной... Вы замужем не были, то всего досюда касательного знать и
понимать не можете. Брак - таинство, и не состоявший сам в браке постигнуть,
стало быть, всего, в нем сокровенного, не может и обучать супругов тот не в