"Дороти Ли Сейерс. Отравители" - читать интересную книгу автора

вежливо сменила тему. Затем вышла с хозяином в сад, весело болтая о
выращивании цветов, в то время как он выбирал и срезал для нее форсиции. Она
похваливала его за порядок, в каком он содержит посыпанные гравием дорожки.
- Я просто не в силах вывести эти сорняки, - заявила она. Мистер
Маммери вспомнил про яд для сорняков и разрекламировал ей результаты.
- Но ведь это ужасно! - вытаращилась на него миссис Уолбек. И
содрогнулась. - Я и за тысячу фунтов не держала бы это у себя, - сказала она
твердо.
- Ах, - сказал он. - Ведь мы же храним это вдали от дома. Если бы даже
кто-то неосторожный...
Внезапно он замолчал. Воспоминание о плохо закрытой банке возникло
вдруг, как будто где-то очень глубоко в мозгу произошло невидимое
столкновение понятий. Он больше ничего не сказал и пошел на кухню за
газетой; чтобы завернуть цветы.
Из окна салона, очевидно, увидели их, так как, когда они вошли, молодой
Уолбек уже стоял и держал Этель за руку, прощаясь с ней. С тактичней
торопливостью он увел свою мать, и мистер Маммери вернулся в кухню, чтобы
убрать газеты, которые достал из выдвижного ящика. Убрать и немного
внимательнее просмотреть их. Что-то в них поразило его, и ему хотелось
удостовериться. Он внимательно просмотрел газеты страницу за страницей.
Да... он не ошибся. Все снимки мисс Эндрюс, каждый абзац, каждая строчка,
касающиеся отравления в Линкольне, были старательно вырезаны.
Мистер Маммери сел возле кухонной печи, словно ему необходимо было
согреться. В желудке у него как будто залегла глыба чего-то холодного... он
не торопился дознаться, чего именно.
Он пытался вспомнить лицо мисс Эндрюс на снимках в газете, но - увы! - у
него была плохая зрительная память. Он помнил, что говорил Бруксу что-то о
ее "материнской внешности". Потом попытался подсчитать, сколько времени
прошло с момента ее исчезновения. Почти месяц, - сказал Брукс, - а это было
неделю назад. То есть сейчас минуло уже больше месяца. А он только что
выплатил мисс Саттон зарплату за месяц работы.
В его мозгу билась мысль: Этель! Любой ценой он должен справиться с этим
чудовищным подозрением. Уберечь ее от шока и тревоги. Ну, и еще он должен
быть уверен во всем. Увольнение с работы, в порыве необоснованной паники,
единственной приличной кухарки, которая им когда-либо попадалась, было бы
незаслуженной жестокостью по отношению к обоим женщинам. Если он сделает
это, то только под свою ответственность и без всяких объяснений; нельзя,
чтобы Этель ощутила чувство страха. Как бы он это ни сделал, не обойдется
без неприятностей. Этель его не поймет, а он ей не скажет.
Но если, предположим, что-то было бы в его кошмарном подозрении, то как
он мог подвергать Этель такой страшной опасности, допуская присутствие этой
женщины в доме хотя бы на минуту дольше? Он подумал о семье в Линкольне: муж
умер, жена чудом уцелела. Уж лучше любой шок или риск.
Мистер Маммери вдруг почувствовал себя страшно одиноким и измученным.
Перенесенная болезнь ослабила его.
- А это недомогание... когда оно началась? Первый приступ случился три
недели назад. Да, конечно, но у него всегда была склонность к гастриту.
Приступы холецистита. Может, не такие сильные, как в последнее время, но
несомненно холецистита.
Он взял себя в руки и довольно грузной походкой прошел в гостиную. Этель