"И.П.Сахаров. Сказания русского народа" - читать интересную книгу автора

напал на "разврат, нахальство, неуважение к родителям, пренебрежение к вере
отцов и постыдное вольнодумство". Все беды России он усмотрел в происках
"чужеземцев". В "ложном просвещении"- приобщении к западноевропейской
культуре Сахаров увидел "страшную беду нашего отечества". "Этим орудием,-
утверждал он,-думали заморские демагоги приготовить в России что-то вроде
14-го декабря... Нас пробовали сбить с толку: философскими системами,
мистицизмом, сочинениями Вольтера, Шеллинга, Баадера, Гегеля, Страуса и их
последователей... Бедная Русь, чего только ты не вытерпела от западных
варваров!"1 Общее противопоставление русской культуры культуре других
народов обернулись для Сахарова восхвалением "коренных русских начал".
Принципы официальной идеологии-православия, самодержавия, народности- он
признал спасительными для России.
Круг мировоззренческих суждений замкнулся: осудив чужеземщину, Сахаров
кончил прославлением неподвижных политических устоев патриархальной России.
Консервативный строй этих взглядов несомненен, но за ними стояли и другие
идеи. "Было время,- вспоминал на склоне лет Сахаров,- когда я слышал, как в
городах и селах русские, наученные заморскими бродягами (т. е. гувернерами,
учителями-иностранцами.-В. А.), с презрением говорили, что русский язык есть
язык холопский, что образованному человеку совестно читать и писать
по-русски, что наши песни, сказки и предания глупы, пошлы и суть достояние
подлого простого народа, деревенских мужиков и баб, что наша народная одежда
(повязка, кокошник, сарафан и кафтан) заклеймены презрением, осуждены
Европою на изгнание и носят на себе отпечаток холопства, вынесенного из
Азии".
Если освободить эти суждения от порицания гувернеров и
учителей-иностранцев, то останется приверженность Сахарова к языку простого
люда, признание ценности народных песен, сказок и преданий, красоты и
удобства национальной одежды. -При всех заблуждениях у Сахарова сохранялась
"своя демократическая жилка", как очень точно охарактеризовал академик А. Н.
Пыпин его любовь к народности2. Да и самая жизнь Сахарова подтверждает
правоту этого замечания. Бедному человеку, без связей и средств,- говорил о
себе Сахаров,-жить нелегко: "Это я испытал сам".
Уже в самом начале деятельности Сахаров столкнулся с
недоброжелательностью обывателей. Молодому исследователю удалось напечатать
в московских журналах несколько статей о древних грамотах, он опубликовал
брошюру "Достопамятности Венева монастыря" (1831), а вслед за этим, в 1832
году,- первую часть "Истории общественного образования Тульской губернии" (с
планами и картой; отрывки из второй части были напечатаны в 1837 году, в " 7
"Современника"). В замысле было писать полную историю Тулы и Тульского края.
Было важно получить доступ к архиву Губернского правления: без "наличных
памятников" нечего было и думать об осуществлении замысла. Но скоро
выяснилось, что в Туле хранилось рукописей не так много, и те не хотели
показать. "Мне в глаза говорили,- спустя годы вспоминал Сахаров с неостывшей
обидой: - "Занимался бы ты своим делом! На что нам твоя история Тулы? Жили
мы счастливо без ней до тебя, проживем и после тебя, также весело и
покойно". Другие кивали головами и повсюду говорили обо мне: "Пропал малый
без толку, ничего из него путного не будет".
И в столице, когда к Сахарову уже пришла первая известность, он не
избежал враждебного отношения со стороны людей своего круга. В списке статей
и книг Сахарова рядом с указанием выхода в 1836 году первой части "Сказаний