"А.Н.Сахаров Дипломатия Святослава (djvu) " - читать интересную книгу автора

возможность инспирированного либо греками, либо болгарами (по наущению
греков) печенежского набега на Киев.

Сообщения византийцев о характере русско-болгарских и
болгаро-византийских отношений весьма противоречивы, поэтому трудно
принять их версию о том, что с 970 года руссы принудили воевать болгар
против империи, и о том, что болгарское население якобы высказало полное
сочувствие греческой армии. При этом Болгария в изображении византийских
хронистов предстает как политически единое государство, сломленное
русским нашествием и вернувшееся затем к союзу с Византией. Греческие
историки настойчиво подчеркивают ужасы русского нашествия, в первую
очередь отразившегося на болгарах, которые, по словам Льва Дьякона, даже
взялись за оружие в союзе с руссами лишь для того, чтобы отомстить
ромеям, навлекшим на них русскую угрозу; они говорят о стремлении
Святослава подчинить Болгарию своей власти, хотя приводят факты и
противоположного свойства.

Вместе с тем ни один из них не скрывает фактов разграбления Болгарии
византийскими войсками и печальной участи этой страны под гнетом Византии
после ухода руссов из Доростола. Поэтому версия о захвате руссами
Болгарии, настойчиво повторяемая Византии скими хронистами, не находит
подкрепления. Все трое, говоря о русско-византийском договоре,
заключенном под Доростолом, отмечают, что он означал восстановление
мирных и союзных отношений двух стран. Большего они не знают. Неизвестен
им русско-византийский договор 971 года, хотя его основной смысл -
возвращение Руси в лоно "друзей" империи - они передали точно.

Некоторые эпизоды событий на Балканах в 970-971 годах византийские
хронисты, видимо, умышленно замолчали. М. Я. Сюзюмов совершенно верно
заметил, что Лев Дьякон ни слова не говорит о результатах сражений с
руссами патрикия Петра во Фракии. Не говорят они и о набегах угров на
Фессалоники, о чем сообщил под 968 год кремонский епископ.

Все это требует весьма критического подхода к византийским
источникам, общая концепция которых довольно далека от реальной картины
описываемых ими событий.

Столь же дифференцированный подход необходим и к русской летописи.

Мы не разделяем скептического взгляда на "Повесть временных лет",
выраженного в работах А. А. Шахматова, а также общей оценки, данной этому
источнику Д. И. Багалеем, А. Чертковым и позднее Ф. И. Успенским, М. В.
Левченко и некоторыми другими историками.

Конечно, в русской летописи многие события тех лет выпущены, многого
русский автор не знал. Совершенно очевидно, что летописец не осведомлен
ни об истинных причинах, ни о поводе первого русского похода на Дунай, ни
о посольстве Калокира. Не знает он хода русско-византийской войны в 971
году. Неизвестны летописцу сведения о боях за Преславу, об отходе
Свенельда из этой крепости. Русско-болгарскими отношениями этого периода