"А.Н.Сахаров (редактор). Екатерина I ("Романовы" #7) " - читать интересную книгу автора

ухватились*, сцапали в допрос и тебя, и прочих всех... Знаю я, что и
настрочил, складно да красовито таково, оную грамотку - Павел Иваныч
Ягужинский**... по дружбе радея Авдотье Ивановне Чернышёвой... жене...
отставной... Кто она такова, сам ты знаешь, и растабарывать нам с тобой
нечего Она подделывалась под самое, а теперя... Без мыльца въезжают...
первые люди! И всех-от своим добром силятся наделить да в остуду привесть.
Известно, чтобы самим мошенничать поваднее было. Помни же, Иван, Андрей тебя
не выдал, а как умел, выкрутил-таки и... кому следует, время выбрамши,
представил: так, мол, и так, верного слугу, что за нас побои перетерпел, не
следует в оковах оставлять... А нужно к себе призвать да ближе поставить...
надёжнее слуги не сыщете, - не чета он проходимцам всяким. Зорко уж будет
передню вашу беречь. Знает он, кто таковы вороги ваши. Сам пострадал...
Никого не предал. Всего лишился, можно сказать... за одну верную службу.
______________
* Монс Вилим Иванович (1688 - 1724) - служил в русской армии. В 1711
году Пётр I взял его к себе личным адъютантом (сестра Монса Анна была
фавориткой Петра). С 1716 года - камер-юнкер жены Петра Екатерины. При
коронации Екатерины в мае 1724 года Монс получил чин камергера. В ноябре
1724 года был арестован по доносу (недоброжелатели приписывали ему
чрезмерную близость с императрицей), судим и казнён. Его обвиняли в
самоуправстве, взяточничестве и казнокрадстве.
** Ягужинский Павел Иванович (1683 - 1736) - государственный и военный
деятель. В 1719 - 1721 годах находился на дипломатической службе. С 1722
года - генерал-прокурор Сената. С 1725 года граф. Позднее, при Петре II,
Меншиков отправил его в украинскую армию. После падения Меншикова возвращён
в Петербург и пожалован в генералы от кавалерии.

И Андрей Иванович снова любовно смотрел на Ивана, довольный собственным
изображением мнимого подвига, - хотя с его стороны, если верить иным
пересказам, нисколько не было оказано никаких услуг. Дан был приказ прямой -
доставить такого-то! И, выполняя уже приказ, Ушаков задумал подействовать на
возвращённого Балакирева мнимым участием, чтобы сделать верного слугу
государыни - себе преданным. А несомненное возвышение его представлял Андрей
Иванович не подлежащим ни малейшему сомнению.
Значению своего красноречия придавал Ушаков большую силу. Потому, с
самодовольствием, окрасившим ланиты его розовым цветом, Андрей Иванович
посмотрел теперь на Балакирева, думая вычитать на лице его желанное
выражение. Его, однако, не было или оказалось так мало, что самолюбие
Ушакова объясняло это иначе чем следует.
Нельзя, однако же, сказать, чтобы выражение лица Балакирева ничего не
говорило согласного с видами внушателя. Ушаков объяснял его покорность
полным заполоненьем его воли, а она была поражена, несомненно, силой его
горя. Оно покрывало и мысль, и чувства поражённого непроницаемым туманом. Но
Ушаков принял мрачность Вани за злобу, способную воспитать жажду мщения, и
остался доволен действием своих слов на сердце возвращённого узника. Чувству
мести присуще выражение мрачности, так же как и сильному горю. И то и другое
равно может вызывать оттенки дикости и отчуждённости. А именно такие оттенки
могло усмотреть самообольщение Ушакова на лице Ивана, покуда безучастного к
его враждебным настраиваньям, за невозможностью осилить вдруг горе. Ушаков
не мог понять, что все чувства Вани парализованы горем. Для него первым