"А.Н.Сахаров (редактор). Екатерина I ("Романовы" #7) " - читать интересную книгу автора

Живи знай, да веселись, да пользуйся августейшими милостями.
У Вани сперлось дыхание. Он начал, но не докончил фразу:
- Что же-с ... Д-да...
Побледнел, затрясся, как в жесточайшем пароксизме лихорадки, и, потеряв
сознание, грохнулся бы на пол, если бы Ушаков не принял его в мощные свои
объятия.
Это надоумило Ушакова, что, видно, Балакирев не знал ещё ничего о жене,
а предложение жениться снова подействовало сильнее от неожиданности. Тем,
может быть, лучше, что разом? Скрытничанье после удара не нужно, представлял
себе Андрей Иванович, усаживая бесчувственного Ивана на стул. Обморок у
молодого человека, конечно, не мог быть продолжителен, а с возвращением
сознания у страдальца пробудилась потребность узнать всё обстоятельно. Силы
возвратились, но жгучая боль была в сердце несчастливца. Осиливая эту боль,
возбуждённую горьким чувством своей двойной вины, Иван нашёл в себе силы
сказать покровителю:
- Да говорите, Андрей Иваныч... я... я ... покорён... воле Божией. Если
Святая воля Господня призвала жену мою, Дашу... не томите меня, а гово...
рр... ите.
И его забила опять лихорадка.
- Ладно, - поддерживая несчастного, начал покорный Ушаков, - слушай - И
у самого сурового расследователя вырвался невольный вздох. - В день
экзекуции твоей жена твоя, как объявил отец её, поп, бросилась в
беспамятстве в прорубь. Прорубили лёд и... вытащили на третий день...
похоронили с честью, со славой. Вот, видишь, - Ушаков перевернул лист
раскрытой книги и прочёл: - "По изустному велению его величества, на
похороны жены Ивана Балакирева, отцу её дано пять рублёв, да три рубля на
сорокоуст, в двадцатый день ноемврия сего семьсот двадцать четвёртого году".
". .А сего семьсот двадцать пятого году, февраля в первое, по изустному
повелению её императорского величества государыни императрицы Екатерины
Алексеевны дано протопопу Егору Петрову, при переводе согласно челобитью его
в Москву, к Верхоспасскому собору что на Сенях, на проезд с семьёю, да на
провоз рехнувшейся бабки Ивана Балакирева и его младенца сына, триста
рублёв. Да на содержание старухи и младенца Балакиревых ему, протопопу, из
соляныя суммы, в зачёт на комнату её императорского величества отпускать ему
же, протопопу, по двести рублёв в год. И давать ему, протопопу, оные деньги
вперёд, с наступлением каждой трети. А на сию январскую треть деньги выданы
здесь, шестьдесят шесть рублей двадцать два алтына одна деньга. Принял и
расписался сам протопоп Егор Петров. А в Москве велено давать оному
протопопу ежетретно по шестидесяти по шести рублёв по двадцати по два алтына
с деньгою, от дворцовых расходов, из вотчинной конторы, бездоимочно и не
мотчая. И о сём писано в дворцовую канцелярию, сего февраля во второй день.
Приговор закрепил Андрей Ушаков".
- Значит, можешь быть доволен всем, ублаготворили... и за всё и про всё
рачитель о тебе один я же, Ушаков Андрей. Меня, значит, следует тебе,
Ванчура, не отцом крёстным звать, а почитать паче отца родного... Потому
что, хоша и есть у тебя отец... лучше молвить кобель, прости Господи, коли
ещё того не похуже... кобель по крайности со щенком своим иной раз
полижется, а укусить не укусит, а батюшка твой - годен только сыновним
предателем быть... Мы знаем уже теперь доподлинно, кто в конторку токарную
грамотку подбросил, с чего началась передряга! А, известно, как за Монса