"Андрей Николаевич Сахаров. Исторические портреты: 1762-1917, Екатерина II - Николай II ("Романовы" #2) " - читать интересную книгу автора

зачитывает ей прошение о приеме в службу некоего отставного военного.
Подобным же был и способ обращения с бывшими фаворитами. Никто из них
не подвергался опале, не был лишен ничего из того, что приобрел, будучи в
фаворе. Напротив, получая отставку, он мог рассчитывать на новую порцию
наград и подарков и мог спокойно отправляться доживать свой век в одно из
многочисленных имений или за границу. Если же при этом он был люб
императрице не только как мужчина, но и обладал достоинствами
государственного деятеля, то мог рассчитывать остаться на службе и сохранить
свое политическое значение, как это было с Г.А. Потемкиным и П.В.
Завадовским. При такой "кадровой политике" Екатерины меньше было и всякого
рода интриг, доносов и склок. Все это обеспечивало стабильность жизни двора
и высшего слоя бюрократии, уверенность придворного и чиновника в своем
завтрашнем дне, чего им так не хватало при Петре III, а позднее при Павле I.
Стабильность, последовательность и предсказуемость политики - вот что
отличает и жизнь России при Екатерине II в целом.
На протяжении десятилетий ее окружало множество самых разных людей, и у
каждого была своя роль. Одни были необходимы императрице как остроумные
собеседники, другие - как задушевные приятели, третьи - как ревностные
сотрудники. Она никогда не боялась, что человек талантливый, яркий может
затмить ее саму, ибо последнее слово во всех вопросах всегда принадлежало
ей, умевшей зорко следить за всем происходящим в стране. И все, даже самые
выдающиеся из деятелей этого времени, - а эпоха Екатерины богата целой
плеядой выдающихся политиков, полководцев, литераторов, художников,
архитекторов, ученых и т.д. - оставались лишь ее слугами, точно исполнявшими
волю своей государыни. И одновременно, она всегда знала, кто на что
способен, кому следует диктовать каждый шаг, а кому можно довериться и
предоставить самостоятельно искать пути к достижению поставленной ею цели. В
таком случае она позволяла себе лишь деликатно подсказывать, дипломатично
подчеркивая свою мнимую недостаточную осведомленность. Выдающегося человека
она щедро осыпала милостями - деньгами, званиями, титулами.
Румянцев-Задунайский, Суворов-Рымникский, Потемкин-Таврический,
Долгоруков-Крымский - эти имена составляли как бы парадный фасад империи, ее
славу. Но уже то, что этими своими громкими именами они были обязаны
императрице, означало, что ее слава и величие как бы вбирали в себя славу
самых блестящих ее сподвижников.
В отношениях с подданными Екатерину отличала необыкновенная терпимость.
Вот в 1793 г. она с раздражением пишет П.В. Завадовскому по поводу подавшего
в отставку чиновника: "Всегда знала я, а теперь наипаче ведаю, что его
таланты не суть для службы моей и что он мне не слуга. Сердце принудить
нельзя: права не имею принудить быть усердным ко мне. Заставить же и меня
нельзя почесть усердным кого ни на есть. Разведены и развязаны на век будем.
Черт его побери!" Между тем речь идет о графе А.Р. Воронцове, сенаторе и
президенте Коммерц-коллегии, служившем ей на протяжении тридцати лет. И хотя
она "всегда знала", что он ей "не слуга", терпела, ибо, как свидетельствует
Л. Сегюр, "уважала и почти безусловно предоставила на его волю торговые
дела".
Для каждого из тех, с кем ей приходилось иметь дело, Екатерина умела
найти нужные слова, верный тон, о чем ярко свидетельствует ее обширная
переписка. Ее письма могли быть сухими и официальными, колкими и
насмешливыми, деликатными и даже, когда это было выгодно, подобострастными,