"Андрей Николаевич Сахаров. Исторические портреты: 1613-1762, Михаил Федорович - Петр III ("Романовы" #1) " - читать интересную книгу автора

концов безвозвратным крахом одной из самых значительных династий в мировой
истории.

А.Н. Сахаров
В. Буганов

Михаил Федорович

Ранней весной 1613 года провинциальная Кострома, притихшая и боязливая
(в окрестностях пошаливали шайки интервентов - поляков и литовцев, своих
казаков и прочих "воров"), испытала радость несказанную - появилась у ее
жителей, как и у всех россиян, надежда на окончание Смуты, "великого
литовского разорения", поставившего страну на грань национальной катастрофы.
Тринадцатого марта в город прибыла из Москвы большая делегация из лиц
духовных и светских. Среди первых - Феодорит, архиепископ рязанский;
троицкий келарь Авраамий Палицын, автор известного "Сказания" о событиях
Смутного времени, сам активный организатор борьбы с интервентами; три
московских архимандрита (из монастырей - Чудова в Кремле, Новоспасского -
родовой усыпальницы Романовых, Симонова); три протопопа. Из вторых- Ф.И.
Шереметев, родственник Романовых, В.И. Бахтиаров-Ростовский, окольничий Ф.
Головин. Их сопровождало большое число менее знатных лиц: стольники,
стряпчие, жильцы, приказные люди, выборные люди из городов.
Приехали послы - а их направил сюда Земский собор, "обравший" на
русский престол еще в январе Михаила Федоровича Романова, - довольно поздно,
к вечерне. Известили о своем прибытии семнадцатилетнего новоизбранного царя,
и тот им ответил: поздно, мол, приходите завтра.
Послы дали знать о том воеводе и всем жителям Костромы. На следующий
день московские посланцы и костромичи большим собранием двинулись к
Ипатьевскому монастырю. За его крепкими стенами проживали Михаил и его
матушка старица Марфа. Оба они встретили просителей, но, узнав, в чем их
дело, "с великим гневом и плачем" отказали им всем. Говорили, что не быть
Михаилу царем и не ехать в столицу Российского царствия. Первый сказал, что
царем-государем быть не желает, а вторая - не благословляет-де сына на столь
великое решение. Не захотели оба даже идти в соборную церковь. Последовали
уговоры послов и отказы сына и матери. То же продолжалось и в храме, в
который они все-таки соизволили, после многих просьб, войти.
Так полагалось по тогдашнему этикету, который позднее, в XVIII веке,
стали звать политесом. Особенно усердствовала инокиня-мать:
- У сына моего и в мыслях нет на таких великих православных
государствах быть государем. Он не в совершенных летах, а Московского
государства всяких чинов люди по грехам измалодушествовались: дав свои души
прежним государям, непрямо служили.
Напомнив о Годунове и убийстве первого "Дмитрия Ивановича" (от которого
ее муж получил сан ростовского митрополита), она вопрошала:
- Видя такие прежним государям крестопреступления, позор, убийства и
поругания, как быть на Московском государстве и прирожденному государю
государем?
Далее старица напоминала о запустошении страны, похищении "литовскими
людьми" "прежних сокровищ царских, из давних лет собранных", раздаче в
поместья разным людям сел, волостей, пригородов и посадов, их разорении,