"Франсуаза Саган. Хранитель сердца (Перевод Л.Татко)" - читать интересную книгу автора

- Какая жалость! Как я хотел бы жить во Флоренции в те времена, когда
там хватало людей, заботившихся о других просто так, как ты сейчас.
- Они заботились о скульпторах, художниках или писателях. Ты
принадлежишь к ним? Льюис покачал головой.
- Быть может, они заботились о людях, приносивших им радость.
Я цинично рассмеялась, почти в духе Бетт Девис:
- Ты легко можешь найти это и здесь, прямо сейчас. - Я тоже повернула
подбородок влево, как и он чуть раньше.
Льюис закрыл глаза.
- Я же сказал: "Просто так", а это уже не просто так.
Когда он произносил "Это", в его голосе было столько чувства, что я
вдруг стала задавать себе множество вопросов о нем, один романтичнее
другого. Что я знала о нем? Любил ли он кого-нибудь до безумия (не понимаю,
почему так говорят, но по мне, это единственный способ любить)? Что,
случай, наркотики или отчаяние, бросило его под колеса "ягуара"? Исцелялся
ли он, отдыхая? Заживало ли его сердце, как и нога? И когда он упорно
смотрел в небо, не видел ли он там чье-то лицо? Несносная память подсказала
мне, что последнюю мысль я использовала, когда писала сценарий к цветному
фильму "Жизнь Данте" и испытывала большие трудности с любовным антуражем.
Голос за сценой. На сцене Данте, сидящий за массивным средневековым столом.
Данте поднимает глаза от запыленного манускрипта, и голос мурлычет: "Когда
он упрямо смотрел в небо, не видел ли он там чье-то лицо?" Вопрос, на
который зрителям предстояло ответить самим, я надеюсь, утвердительно.
Итак, мы пришли в ту точку, откуда начинался путь, проложенный ранее
моим пером. Меня бы это очень обрадовало, обладай я малейшим литературным
честолюбием или следами таланта. Очень плохо... Я взглянула на Льюиса. Он
уже открыл глаза и наблюдал за мной.
- Как тебя зовут?

- Дороти, Дороти Сеймур. Разве я тебе не говорила?
- Нет.

Я сидела на краешке его кровати. В окно вливался вечерний воздух,
наполненный запахом моря, столь сильным, столь неизменным в течение многих
лет, как я дышу им, что он казался прямо-таки жестоким в своем постоянстве.
Долго ли еще я буду сладострастно вдыхать этот воздух? Сколько времени мне
отпущено до того, как останется лишь тоска по ушедшим годам, поцелуям,
теплу мужского тела? Я вышла бы замуж за Пола, отказалась бы от
неограниченной веры в свое хорошее здоровье, душевное равновесие. Так легко
быть довольной собой, когда ты кому-то нужна, а потом? Да, потом? Потом,
без сомнения, будут психиатры, сама мысль о которых вызывала у меня
тошноту.
- Ты выглядишь грустной,- сказал Льюис. Он взял мою руку и посмотрел на
нее. Я тоже взглянула на нее. Оба мы с интересом смотрели на мою руку -
ситуация забавная и неожиданная, Льюис, похоже, не знал, что это такое, а у
меня же возникло ощущение, что в руках у него какая-то вещичка, более мне не
принадлежащая. Никто еще не держал мою руку столь естественно.
- Сколько тебе лет?

К моему безмерному удивлению, я ответила честно: