"Франсуаза Саган. Хранитель сердца (Перевод Л.Татко)" - читать интересную книгу автора

мой,- промурлыкала я.
Он перевернулся на спину и бросился мне в объятия, сотрясаясь от
неистовых рыдании, которые почти задушили его и испугали, меня. Спрятал
голову у меня на плече, кофе расплескался по ковру, а я, тронутая и
испуганная одновременно, слушала сбивчивые признания, слетавшие с его губ и
тонувшие в моих волосах:
- Я мог бы убить его... О!.. Я должен был... еще секунда... еще одна
секунда... Сказать такое... тебе... о!.. Он был у меня в руках... да, был...
- Но послушай, Льюис, нельзя же так драться с людьми, это же неразумно.
- Свинья... он просто свинья... глаза зверя! У них у всех звериные
глаза... у всех... ты не понимаешь... Они разъединят нас, они доберутся и до
тебя тоже... до тебя, до тебя, Дороти.
Я гладила его волосы, целовала виски. Я успокаивала ребенка,
расстроенного ребенка.
- Ну успокойся,- бормотала я.- Пойма, ведь это же пустяк.
От сидения на корточках с навалившимся на плечо Л мопсом у меня начало
сводить икры, и я сказала себе, что подобные сцены не для женщины моего
возраста. Чтобы вернуть Льюису уверенность и вкус к жизни, нужна молодая
невинная девушка. Я ведь хорошо знала, какой может быть жизнь, знала очень
хорошо. Наконец Льюис немного успокоился. Я осторожно высвободилась, уложила
его на ковер. Потом укрыла шерстяным платком и, измученная, пошла наверх
спать.


X

Среди ночи, я проснулась, дрожа от страшной мысли. Почти час я сидела в
темноте, как сова, собирая вместе обрывки воспоминаний. Затем, все еще
дрожа, спустилась вниз, на кухню, сварила кофе и, подумав, плеснула в чашку
коньяка. Занималась заря. Я вышла на террасу, посмотрела на восток, где
тянулась длинная, бледная, но уже синеющая полоса, на "ролле", снова
атакованный сорняками к концу недели - пятница, на любимое кресло Льюиса, на
свои руки, вцепившиеся в перила. Я все еще дрожала. Не имею понятия, сколько
простояла я на террасе вот так, держась за перила. Время от времени пыталась
сесть в кресло, но та же страшная мысль тут же поднимала меня на ноги, как
марионетку. Я не смогла даже зажечь сигарету.
В восемь часов жалюзи в окне Льюиса стукнулись о стену над моей
головой, и я вздрогнула. Услышала, как Льюис спустился вниз, насвистывая,
зажег газ. Казалось, ЛСД уже выветрился. Глубоко вдохнув утреннего воздуха,
я вошла на кухню. Льюис удивился, увидев меня, а я, застыв, секунду
разглядывала его: такой молодой, красивый, благородный.

- Извини за вчерашний вечер,- вздохнул он.- Я больше никогда не
притронусь к этой гадости.

- Вот что,- сурово начала я и села наконец на стул. Возможность с
кем-то поговорить, пусть даже с ним, странным образом успокоила меня. Льюис
наблюдал за кофейником, но что-то в моем голосе заставило его посмотреть на
меня.