"Франсуаза Саган. Хранитель сердца (Перевод Л.Татко)" - читать интересную книгу автора

заметив Пола, резко опустил ее. Я вошла на террасу и остановилась перед
Льюисом:
- Льюис, Фрэнк умер.
Он вытянул руку, нерешительно коснулся моих волос, и тут я не
выдержала, что-то во мне сломалось. Я упала на колени и зарыдала у ног
этого ребенка, ничего не знающего о горестях жизни. Рука Льюиса прошлась по
моим волосам, лбу, залитым слезами щекам; он молчал. Слегка успокоившись, я
взглянула вверх: Пол ушел, не сказав ни слова. И неожиданно я поняла, что
не плакала при нем по одной простой причине: он этого очень хотел.
- Ну и вид, должно быть, у меня,- пробормотала я, взглянув на Льюиса. Я
знала, что глаза у меня заплыли, тушь потекла, косметика погибла. И в первый
раз в жизни в присутствии мужчины меня это нисколько не беспокоило. Во
взгляде Льюиса, в том моем отражении, которое этот взгляд возвращал мне, я
видела только заплаканного ребенка Дороти Сеймур, сорока пяти лет. В его
взоре чувствовалось что-то мрачное, пугающее и успокаивающее, из-за
искренности, исключающей всякую фальшь в проявлении чувств.
- Тебе тяжело,- задумчиво произнес Льюис.
- Я очень долго любила его.
- Он покинул тебя,- отрезал Льюис.- И наказан. Такова жизнь.
- Ты слишком наивен. Жизнь, слава Богу, не детская игра.
- А хотелось бы...- Льюис больше не смотрел на меня; его внимание снова
обратилось на птичек. Он, казалось, полностью забыл обо мне. На мгновение я
подумала, что его сочувствие не так уж глубоко. Мне не хватало Бретта,
воспоминаний о Фрэнке, которого мы могли бы воскресить в разговоре, рук
Пола, время от времени платочком осушающих мне слезы,- короче, иной,
отвратительной, слюнявой, сентиментальной комедии, которую мы могли бы
сыграть на этой самой террасе. В то же время я гордилась тем, что удалось
обойтись без этого.
Зазвонил телефон, и я вошла в дом. Звонки не прекращались весь вечер.
Мои бывшие любовники, друзья, бедная секретарша, приятели Фрэнка, репортеры
(правда, только два-три) - казалось, все повисли на телефоне. Они уже знали,
что в Риме Лола, узнав новости, сочла удобным грохнуться в обморок и
покинуть съемку в сопровождении ее нового итальянца - жиголо. Вся эта суета
выбила меня из колеи. Никто из них, сейчас таких сочувствующих, ни разу не
помог Фрэнку, и именно я, презирая американские законы о разводе,
материально поддерживала его до конца. Последний удар нанес Джерри Болтон,
глава Актерской гильдии. Этот тип, отвратительнее которого трудно
представить, после моего возвращения из Европы возбуждал против меня одно
судебное дело за другим, стараясь довести меня до нищенства, а затем, когда
у него ничего не вышло, принялся за Фрэнка, после того как Лола оставила
его. Этот всесильный, грубый и удивительно ничтожный человек прекрасно знал,
что я искренне ненавижу его. Но у него хватило наглости позвонить мне.
- Дороти, мне так жаль. Я знаю, ты глубоко любила Фрэнка, и я...
- А я знаю, что ты выбросил его на улицу и практически везде внес в
черный список. Повесь трубку, пожалуйста. Я не хочу быть грубой.
Джерри повесил трубку. От злости мне стало легче. Я повернулась к
Льюису и объяснила ему, почему я ненавижу Джерри Болтона вместе с его
долларами и всемогуществом.
- Если бы не несколько друзей и не мои стальные нервы, он довел бы
меня, как и Фрэнка, до самоубийства. Лицемерный подонок. Я никогда никому не