"Франсуаза Саган. Хранитель сердца (Перевод Л.Татко)" - читать интересную книгу автора

Разумеется, частенько, когда меня покидало вдохновение, я рассказывала ей
грустную историю своей жизни. Она, впрочем, тоже. Короче, она знала о Фрэнке
все, и это хоть как-то утешало меня. Трудно представить, что бы я делала,
если б узнала о смерти Фрэнка, находясь в обществе человека, не Знавшего о
его существовании.

Действительно, видит Бог, бедняга давно уже пропал из виду. Когда-то
его знали все, теперь напрочь забыли. Здесь, в Голливуде, трагедия
известности в том, что вышедшую в тираж знаменитость стараются совсем не
вспоминать. А если уж и упомянут, то единственной строчкой в газетах,
несколькими небрежными или неодобрительными фразами и совсем без жалости,
которую могло бы вызвать самоубийство. И Фрэнк, Красавчик Фрэнк,
вызывавший, зависть муж Лолы Греветт, смеявшийся со мной Фрэнк, будет
умерщвлен вторично.
Пол приехал быстро. Он по-дружески взял меня за руку, но не проявил ни
малейшего сочувствия, которое, знаю, вызвало бы у меня потоки слез. Я
всегда сохраняю привязанность, нежность к мужчинам, с которыми спала,
плохим или хорошим. У женщин это встречается крайне редко. Но ночью в
постели наступает момент, когда чувствуешь, что на земле нет никого ближе
тебе, чем мужчина, лежащий рядом, и ничто не заставит меня поверить в
обратное. Мужские тела, такие мужественные и такие ранимые, такие разные и
такие похожие, так желающие не быть похожими... Я взяла Пола под руку, и мы
вышли. Мне стало значительно лучше еще и от того, что я не любила Пола...
мне предстояло окунуться в прошлое, и присутствие там близкого человека из
реального мира было бы невыносимым.
Фрэнк лежал на кровати, спящий, безразличный ко всему, мертвый. Он
выстрелил себе в сердце с двух дюймов, так что лицо его осталось
нетронутым. Я попрощалась с ним без особых волнений, как, я полагаю,
прощаются с частью самого себя, с чем-то, что было частью тела, когда взрыв
снаряда, операция или несчастный случай забирают ее. У него были каштановые
волосы - странно, но я никогда не видела мужчин с такими волосами; и все же
это самый обычный цвет.
Пол решил отвезти меня домой. Я повиновалась. Было четыре часа дня,
солнце обжигало наши лица в новом "ягуаре" Пола, и я думала о том, что оно
уже никогда не обожжет лица Фрэнка, а он так любил солнце... С мертвыми не
церемонятся лишь только человек испустил дух, как его заколачивают в черный
ящик, плотно закрытый, и опускают в землю. Избавляются от мертвых. Или их
приукрашивают, уродуют, выставляют напоказ под белыми электрическими огнями,
неузнаваемо изменившихся в окоченении. А я оставляла бы их на солнце минут
на десять, отвозила бы на морской берег, если они любили море; они могли бы
в последний раз полюбоваться землей, перед тем как соединиться с ней навеки.
Но нет. Мертвых наказывают за их смерть. В лучшем случае мы исполняем им
немного Баха или церковные псалмы, которых они наверняка не любили.
В общем, Пол доставил меня к дому, подавленную меланхолией.
- Можно мне зайти на минутку?
Я механически кивнула, потом подумала о Льюисе. Впрочем, велика
важность! Что мне их молчаливые, ледяные взгляды, какая разница, что они
думают друг о друге!
Итак, Пол проследовал за мной к террасе, где Льюис, растянувшись в
кресле, наблюдал за птичками. Он из далека приветливо помахал рукой, но,