"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу автора

безо всяких "штучек".
Так неспеша она добрела до сложенного из камней домика, вросшего в землю.
Дверь была закрыта. На щитах под деревом были выписаны разные правила и
объявления. Она шарила по ним глазами, пока не наткнулась на некое
расписание: слева что-то было обозначено в строчках, а справа напротив
стояли цифры долларов. "Ага! Это прейскурант!" Блюма Моисеевна вцепилась в
него глазами, но скоро разочарованно перевела взгляд на другие таблички -
эта ей явно была не нужна - слишком незначительные двухзначные цифры
оказались в этом столбике. "Эх, вздохнула Блюма Моисеевна, - может быть, они
и правы... ну, не в школу же идти учить язык... и где эта школа..." Когда
поляки кричали "Жид!" было все понятно, хотя не так обидно - ну, у них нет
другого слова. Да, что учить язык! Потом русские кричали "Жид!" - тоже было
все понятно, потому что у них есть другое слово. Может быть, они торопились,
а это слово короче. Но вскоре они сравнялись. Эти слова. Сколько плакал
Леньчик, что его дразнят "евреем"! Как можно дразнить "евреем".
- Они тебе завидуют, Леньчик! - успокаивала его Блюма!
- А чего же дразнят?
- Так я ж тебе говорю - от зависти! - Они же не могут стать евреями!
- А им хочется? - Удивлялся любопытный внук.
- Хочется? - Сомневалась Блюма Моисеевна, - Еще захочется! - Уверенно
завершала она...
"А!" Потом так и вышло, когда все стали уезжать! За то, чтобы стать евреем,
платили большие деньги... Она насторожилась, сзади ей послышался скрип
гальки под ногами, и чуть глянула назад через плечо: "А! Не выдержал таки.
Мальчик. Золотой мальчик... сколько он из-за меня не "допилил" сегодня! Ему
же надо заниматься! Он говорит, что если один день не занимается - мучается
сам, а если не занимается два дня, так мучаются слушатели! Это же надо, как
он слышит - весь в меня!" Она медленно повернулась к нему и смотрела, как он
при каждом шаге, поднимаясь к ней по склону, словно пробивает головой
упругую преграду.
- Как же они хоронят, Леньчик? - Спросила она, когда он подошел.
- Как?
- Ну, нет же ни сторожа, ни мастерской, где камни точат,... ну, не с кем же
поговорить!
- Ба! Ой, ба, ну перестань! Я тебя прошу! Ты за этим сюда ехала! Я же тебя
спрашивал, зачем ты едешь? Я бы тебе дома сказал - они не тратят денег зря!
Наверное, есть контора такая, которая этим всем занимается! Тебе то зачем? -
Возмутился Леньчик.
- Зачем? - Возмутилась в ответ Блюма Моисеевна. - Мальчик! Ты так привык ко
мне?
- Ба! Я сейчас разозлюсь! - И он шагнул по склону обратно. Блюма помедлила
мгновение и поплелась следом, упираясь пятками в склон. "Какой он нервный
все же, - думала она, - Эти звуки на скрипке всю душу вынимают. Лучше бы он
играл на рояле... но как его возить с собой. Он такой большой". Внизу она
остановилась перед автоматом с разными напитками и бессмысленно смотрела на
надписи - "Везде таблички, везде... и эти зеленые деньги с разными
портретами... ничего, довольно солидные люди... серьезные... хорошо
выглядят".
- Ты хочешь пить? - Услышала она над собой голос внука.
- Нет. - Она протянута руку и указала на надпись над рисунком доллара. - Что