"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу автора

- А что? Ты думаешь, тебя за это теперь вызовут.
- Нет! Простите, Клава, я не могу... Вы же знаете: у меня другой Б-г.
- Бог у всех один! А если твой лучше, сходи к своему!
- Это только все гои рисуют идолов и украшают храм, а у евреев Б-г в сердце.
- Вот, вот. За это вас и не любят, - потому что вы гордые... чересчур...
- Спасибо, Вам...
- Спасибо. Что, "спасибо".
- Спасибо... - Повторил он снова, еле слышно.
- Ты совсем пропадешь, Абрам. Николай, так хоть без вести пропал... Знаешь,
что я думаю... может, он еще объявится, он ведь такой... - она замолчала и
вздохнула... - так, может, он еще объявится где-нибудь... может, в плену был
и боится назад ворочаться, знаешь...
- Я пойду, да и Вам пора на базар с молоком.
- Если бы твоя Сара посмотрела на тебя, она бы не была довольна. Ты зря так.
Так не проживешь. Ты же умный. Может, в школу обратно вернешься? Учить?.. -
Но он уже ничего не слышал. Имя жены увело его так далеко назад, что голос
Клавы туда не доносился из будущего, и вся эта улица с кривыми заборами и
заколоченными домами была совершенно холодной и неродной. Он ее такой не
знал. Пока на ней было пусто, он вернулся в дом, затворил двери, прошлендрал
в комнату и опустился на табуретку. "Все, - решил он, - Больше здесь не
могу, действительно сойду с ума".
Он снял со стены последнюю и единственную фотографию, запихнул рамку за
пазуху, вытянул из заветной щели тонкий сафьяновый бумажник с писулькой
вместо паспорта и посмотрел в окно.
К нему уже привыкли за несколько месяцев, что он вернулся. Величко, знавший
его отца в двадцатых и с уважением отнесшийся к справке о реабилитации,
вздохнул: "Надо ж, как вышло, сколько невинных"! Он помог даже отыскать
кое-что из бывшей мебелишки у соседей...
Абрам осторожно вышел на гнилое крыльцо, чуть притворив дверь, прошел на
зады к собачьей конуре, снял с крюка внутри Лиркин ошейник, скомкал его в
карман, оглянулся, неожиданно ловко перемахнул закачавшийся и заскрипевший
низенький заборчик из продольных ошкуренных кривых осинок и легко пошел
через луг наискось к ветхому мостику. Чужие никогда не ходили в эту сторону
- тут можно было и не вернуться назад, с болотами шутки не шутят.
Он шел споро, иногда подбирая полы пальто, и в такт его шагам, перепрыгам
через кочки и с бугорка на бугорок в нем проклевывалось что-то свежее,
крепкое и испытанное:

Но ста-рость - э-то Рим, ко-то-рый
Вза-мен ту-ру-сов и ко-лес...
"Надо было Клаве сказать". Он не знал, зачем и что надо было сказать Клаве.
Она была единственной ниточкой с прошлым, и казалось иногда, что вслед за
Клавой из ее дома выйдет Сара с блюдечком соли или стаканом молока, которого
по - соседски...

Не читки требует с актера,
А полной выкладки всерьез.
"Зачем я ему читал Пастернака?! Зачем?!" - Разозлился он. - "Впутал в такую
мразь! Этому подонку! Читал! Стихи! Не какого - то там Луговского, Тихонова,
а стихи! Зачем?"... И когда их уводили всех, так она же спрятала нашу