"Екатерина Садур. Дети лета тише воды и ниже травы " - читать интересную книгу автора

вместо стола садился за подоконник и торопливо исписывал шелестящие листы. К
вечеру закрывал окно тюлевой занавеской, включал лампу над своими бумагами.
На свет слетались мотыльки со всей улицы, лапками запутывались в узорах
тюля, а он отрывался от бумаг и зачарованно следил за их ходом.
- Он дезертир, - презрительно говорила Света. - Все юноши должны
воевать.
- Дезертир! - хором повторяли мы.
Мы стояли под его окном, у спиленных тополей. Он заснул прямо на
рукописях.
- У него нет стола, - рассказывала Зеленая Муха. - Никто к нему не
ходит, только мать застилает постель и приносит завтрак на железном подносе.
- Да ладно! - сказали мы.
Несколько страниц слетело с подоконника. Он тут же поднял голову и
бледно улыбнулся нам. Мы стоим с разлетевшимися листами, загибаем уголки.
Тогда он понял, что мы смеемся над ним. Стал умолять и грозиться. Но мы не
вернули ему его листы. Мы разбежались в разные стороны, чтобы потом
встретиться на Патриарших прудах. Мы ничего не смогли прочитать.

На улице Светочка ясно улыбалась в лицо юноше из окна напротив и
говорила: "Привет". Он отвечал, заискивая. Но как только они расходились,
Светочка громко спрашивала, специально чтобы он слышал:
- Бабушка, а у вас на войне были предатели?
- Предателей не было, - рассказывала бабка. - Был один дезертир, он
прострелил себе ногу. А предатель, Светочка, тот, чья душа не вместила
подвиг.
- А герои?
- Герои те, - продолжала бабка, - чья душа подвигом
ослеплена.
- Они с самого начала знают про себя? - спрашивала Светочка, прощая
юношу.
- Нет, девочка. Они живут спокойно, как все, и только что-то смутное
иногда томит их. После подвига душа засыпает и ничего не видит, чтобы не
беспокоиться. Герои до самой смерти вспоминают только то, что знали раньше,
и слава им не нужна!

Мы вошли под арку. На качелях Зеленая Муха в выгоревшей юбке так
раскачивается, что ноги взлетают выше головы и железные кольца звенят у
перекладины. За ней в кустах стоит мальчик и подталкивает качели, но мы не
видим, кто это, лица не можем за листьями разглядеть. Оба они были босиком,
только ее туфли слетели в кусты, а он так всегда.
- Тебе сколько лет? - спрашивает, а сам считает вполголоса.
- А тебе зачем?
Тут ветер подул, и листья открыли его лицо. Это был Федька Ветчинов,
внук школьного директора. Дед гулял с ним раньше только по ночам, чтобы
никто их не видел. Еще Змейку выводил, спускал ее с поводка. Она лаяла на
снежок. А Федька раскачивался на доске, торчащей из сугроба, и ревел "Ыа!",
растягивая рот в широкой улыбке, как будто хотел что-то сказать, но забыл
как. И глаза мутные, не блестят. Дед шептал ему: "Тише! Тише!" - и прутиком
подгонял к подъезду.
А летом мы видели его из окон класса. Он стоял в саду, так же как