"Екатерина Садур. Дети лета тише воды и ниже травы " - читать интересную книгу авторавместо стола садился за подоконник и торопливо исписывал шелестящие листы. К
вечеру закрывал окно тюлевой занавеской, включал лампу над своими бумагами. На свет слетались мотыльки со всей улицы, лапками запутывались в узорах тюля, а он отрывался от бумаг и зачарованно следил за их ходом. - Он дезертир, - презрительно говорила Света. - Все юноши должны воевать. - Дезертир! - хором повторяли мы. Мы стояли под его окном, у спиленных тополей. Он заснул прямо на рукописях. - У него нет стола, - рассказывала Зеленая Муха. - Никто к нему не ходит, только мать застилает постель и приносит завтрак на железном подносе. - Да ладно! - сказали мы. Несколько страниц слетело с подоконника. Он тут же поднял голову и бледно улыбнулся нам. Мы стоим с разлетевшимися листами, загибаем уголки. Тогда он понял, что мы смеемся над ним. Стал умолять и грозиться. Но мы не вернули ему его листы. Мы разбежались в разные стороны, чтобы потом встретиться на Патриарших прудах. Мы ничего не смогли прочитать. На улице Светочка ясно улыбалась в лицо юноше из окна напротив и говорила: "Привет". Он отвечал, заискивая. Но как только они расходились, Светочка громко спрашивала, специально чтобы он слышал: - Бабушка, а у вас на войне были предатели? - Предателей не было, - рассказывала бабка. - Был один дезертир, он прострелил себе ногу. А предатель, Светочка, тот, чья душа не вместила подвиг. - Герои те, - продолжала бабка, - чья душа подвигом ослеплена. - Они с самого начала знают про себя? - спрашивала Светочка, прощая юношу. - Нет, девочка. Они живут спокойно, как все, и только что-то смутное иногда томит их. После подвига душа засыпает и ничего не видит, чтобы не беспокоиться. Герои до самой смерти вспоминают только то, что знали раньше, и слава им не нужна! Мы вошли под арку. На качелях Зеленая Муха в выгоревшей юбке так раскачивается, что ноги взлетают выше головы и железные кольца звенят у перекладины. За ней в кустах стоит мальчик и подталкивает качели, но мы не видим, кто это, лица не можем за листьями разглядеть. Оба они были босиком, только ее туфли слетели в кусты, а он так всегда. - Тебе сколько лет? - спрашивает, а сам считает вполголоса. - А тебе зачем? Тут ветер подул, и листья открыли его лицо. Это был Федька Ветчинов, внук школьного директора. Дед гулял с ним раньше только по ночам, чтобы никто их не видел. Еще Змейку выводил, спускал ее с поводка. Она лаяла на снежок. А Федька раскачивался на доске, торчащей из сугроба, и ревел "Ыа!", растягивая рот в широкой улыбке, как будто хотел что-то сказать, но забыл как. И глаза мутные, не блестят. Дед шептал ему: "Тише! Тише!" - и прутиком подгонял к подъезду. А летом мы видели его из окон класса. Он стоял в саду, так же как |
|
|