"Екатерина Садур. Дети лета тише воды и ниже травы " - читать интересную книгу авторасейчас, в шортах и босиком, перед кустами сирени. Если мы спрашивали его, о
чем он там шепчет, то он молча показывал гусеницу на стебле или раскрывал ладонь, полную мотылей и божьих коровок. - Сколько лет? - не отстает от Зеленой Мухи. Шевелит губами. Считает про себя. - Двенадцать. - Я насчитал меньше. - А мне-то что? - Ты не выглядишь на двенадцать. У него лицо было тяжелое, с придавленным подбородком, правда, очень загорелое, хотя солнце появилось всего как несколько недель. И высокий лоб. - Сколько тогда мне лет? - спрашивает, уносясь на качелях. - Десять! - крикнул вдогонку. - В двенадцать уже морщины. Старуха с первого этажа сидела у подоконника и кричала в кусты, что он ходит голый, а другая кричала из кустов, что раз он идиот, то пусть ходит как хочет, потому что летом всем одинаково жарко. Соня Зубарчук подошла в синем платье с золотыми пуговицами: - Мне тоже двенадцать! Он бегло взглянул на нее, прищурился от сияния пуговиц: - Ты выглядишь! Тогда она отвернулась и стала показывать нам, какое у него лицо. Мы покатились. - Двенадцать - это много? - спросила Зеленая Муха с качелей. - Много, когда двадцать! Мы все подошли и говорим: - Не хочу. - Везет, - говорим. - А читать ты умеешь? - Да так, - говорит, - буквы различаю. - А в слова складываешь? - допытываемся мы. - Не всегда, - отвечает. - У меня болезнь мозга. Забыл название. - Тогда ты умрешь? - спросили мы. - Умру, - сказал. - Может быть, в сентябре. - Еще есть время, - утешали мы. - Еще даже июнь не кончился! - Еще есть, - и выпустил из кулака темно-синюю стрекозу. - Громовик пролетел! А у нас были две маленькие стрелки: одна синяя, как его громовик, только крылья прозрачные, другая желтая - совсем крошка. Мы тоже выпустили их из коробка. Пусть полетают. Федька смотрел, как они кружатся, сплетаясь крыльями, и совсем забыл про нас. Он так всегда. Ему мелькнет что-нибудь в воздухе, он потянется, все пересчитает, чтобы лучше запомнить, а потом отходит равнодушно и смотрит по сторонам, не блеснет ли что-нибудь еще. Мы шли и говорили о безногом. Как он после войны в орденах Отваги и Славы шел самый высокий среди солдат. У магазина грузчики разносили хлеб, но потом устали и ушли курить за угол. Сонька говорит: - Возьмем безногому хлеба? - Возьмем! |
|
|