"Екатерина Садур. Зеленая бездна" - читать интересную книгу автора

- Мы не Клюковы! - разбушевалась старуха. - Сколько раз тебе
повторять!
Русские Клюковы выставляли каждый день на продажу черешню и помидоры.
Старуха Клюкова сидела на раскладном стульчике и провожала глазами редких
прохожих. Иногда проезжали машины и поднимали пыль, тогда она махала руками,
чтобы пыль не попадала в глаза, а казалось, что она подзывала прохожих.
Некоторые подходили и спрашивали, в чем дело, и она смущенно отвечала:
"Который час?"

Вечером, когда мы вернулись с моря, старуха сказала моему мужу:
- Ты представляешь, что натворила Нино?
Она говорила так, как будто бы Нино было не сорок лет, а пятнадцать.
- Что? - тут же отозвался мой муж, как будто бы сам был родителем
пятнадцатилетнего подростка, и я увидела, что они сдружились.
Он нисколько не интересовался разговором, но невольно заговорил точно
так же, как старуха, переняв ее интонацию. Ему нравилось то, что она говорит
с ним, потому что через каждое слово он становился все ближе и ближе к Ялте.
Я решила, что это, наверное, и есть язык юга и что какое-нибудь простое
слово в Москве так и будет обозначать тарелку, а здесь за ним сразу же
встанет Ялта, разворот горы, полоска моря, на миг мелькнувшая в расщелине и
скрывшаяся за следующим разворотом.
- Нино считает, что мы Клюковы... - негодовала старуха, - а ведь нам
всегда хватало на жизнь. Даже сейчас, когда цены так подскочили, нам все
равно хватает. У нас забор некому покрасить, так лучше бы она...
- Я покрашу забор, - сказал муж. - Завтра же покрашу.
Старуха не ожидала. Она просто жаловалась ему, а не просила о помощи.
- Спасибо, сынок...
И "сынок" сорвалось у нее тоже неожиданно. Она смутилась и ушла в дом.
Нино сидела тут же в беседке и по картам читала жизнь трефового короля.
Наш разговор ее никак не занимал.
- Сегодня теплое море? - лениво поинтересовалась она.
- Теплое...
- Вы далеко плаваете?
- Нет, я купаюсь у берега, но мой муж уплывает на глубину.
- Уплывает на глубину? - переспросила Нино и улыбнулась, как
улыбаются все местные, глядя на курортников, умеющих плавать.

Я поднялась в комнату. По вечерам из-за комаров мы не включали свет.
Муж лежал на кровати с панцирной сеткой, эти кровати я помню из самого
далекого детства; сейчас они встречаются только на юге. Его лицо с
заостренными от загара чертами на белоснежной подушке (старуха принесла
сегодня чистые простыни); белки глаз и черные зрачки, расширившиеся в
темноте. Точно таким же я видела его несколько лет назад. Тогда я подумала,
склоняясь над ним: загляну в зрачок-замочную скважину и
узнаю все его мысли. И сейчас я точно так же спросила, но уже не ради
ответа, а ради воспоминания:
- Так ты меня любишь, Роман?
- Не знаю, - ответил он, закрывая глаза. - Слишком много времени
прошло. Мы выросли...