"Екатерина Садур. Зеленая бездна" - читать интересную книгу автора

неуклюжести скользила грация, присущая только толстухам. У нее был
семнадцатилетний сын Егор. Старуха называли его Гоги на грузинский манер, и
Нино, ей в угоду, тоже называла его Гоги, но иногда забывала и оговаривалась
по-русски. Тогда старуха сердилась и переходила на грузинский. Нино не
понимала и ревновала.
Кожа у них была бледная, как у всех местных. Местные не любят загара.
Старуха просыпалась часов в шесть утра, спускалась во двор и кричала
внуку, чтобы он разогнал птиц, а то они своим криком мешают спать
отдыхающим. Внук смеялся, отказывался гнать птиц и говорил, что старуха уже
давно всех разбудила.
Из отдыхающих были только мы и семья из Черновцов. Они жили вчетвером,
в летнем домике в глубине сада. Неулыбчивые муж и жена и их дети -
двенадцатилетний мальчик и девочка четырех лет. Я видела их редко, только по
вечерам, когда они возвращались с моря. Они приходили усталые от летнего
солнца, молча ужинали, а потом так же молча уходили спать. От долгого
лежания под солнцем у них был темный густой загар, казалось, что они хотят
вобрать в себя как можно больше тепла и увести в свои Черновцы, чтобы
хватило на всю зиму.
- Как там у вас в Черновцах, Максим? - спросила я однажды их
мальчика.
- Радиация как в жопе, - тихо ответил он и потупился.

- Мой дед Ладо всегда говорил, что это только у батраков смуглая кожа,
- сказала старуха за завтраком. - Разве станет богатый грузин трудиться на
солнце? Нет. Он будет сидеть в тени и пить лимонад. И кожа у него будет
белая и тонкая, как шелк. Никакого загара. Пусть у батраков кожа будет
твердой и черной.
Нино промолчала. Целыми днями она сидела над картами и гадала на
трефового короля. Раскладывала колоду вокруг его цветного изображения, бегло
прочитывала значения выпавших карт, а потом часами сидела в оцепенении,
представляя, как сбудется гадание.
- Ты совсем не помогаешь мне по хозяйству, - укорила старуха. Укорила
и забыла. Ушла в глубину сада подстригать живую изгородь, и когда через час
хватилась своей Нино, то не увидела ее ни в беседке, ни на летней кухне.
- Она продает черешню на улице, - сказал мальчик из Черновцов.
Старуха выбежала на улицу: у ворот, рядом с почтовыми ящиками, сидела
Нино перед весами с черешней.
Чувства старухи были сильными и простыми. Настроение с легкостью
прочитывалось по ее лицу. Казалось, что она просто прикладывает маски и с
чувством из-под них декламирует.
- Зачем ты продаешь черешню? - спросила старуха, и ее лицо тут же
стало маской гнева.
"Почем?" - послышалось Нино, и она тут же назвала цену.
- Ты считаешь, что слишком дешево?
- Дело не в дешевизне, - ответила старуха, и маска гнева сменилась
маской отчаяния. Нино по-прежнему сидела в оцепенении, припоминая удавшийся
пасьянс. - Дело в том, что мы никогда не торговали. Ни я, ни твой дед, ни
твой прадед.
- У нас так много черешни, - сказала Нино, - вот я и решила продать
излишек. Ты только посмотри, Клюковы продают с утра до ночи...