"Микола (Николай Федорович) Садкович. Мадам Любовь " - читать интересную книгу автора

автоматчик дал короткую очередь в воздух, и все затихло. Все вернулись на
свои места. Только еще ниже опустили головы, теснее прижались друг к другу.
Солдаты размотали пятнастые, никогда нами не виданные плащи, углами
свисавшие с плеч. Офицеры надели заблестевшие на дожде резиновые пальто и
сразу резко выделились из серой толпы.
Люди молча двигались туда, куда им приказывали.
Поверишь, хотя позже я видела картины намного страшней, нельзя даже
сравнить, но эти первые, сжавшиеся, голодные подневольные люди запомнились
сильнее других. Меня словно толкнуло что-то в самое сердце. Что-то сделалось
со мной... Будто хлынуло на меня вместе с дождем их унижение, горе... Даже
когда Катерина Борисовна вывела за ворота Алика, прикрыв его платком, и Алик
бросился ко мне с криком "Мама! Мамочка!..", не испытала я полной радости.
Прижала сына к себе, а все смотрю туда, за проволоку. Катерина потянула
меня за плечи.
- А Павел? - спросила я, ожидая, что с ними выйдет мой брат, и тут же
подумала: "Зря спрашиваю. Катерина-то еще ничего не знает о Павле, и, может,
ей пока ничего не нужно знать. Оказалось, знает.
- Брат твой, - сказала она, глядя в сторону, - задержался... Дела у
него. Велел далеко не отходить и завтра явиться... Нам надо зараз на ночь
устраиваться. На виду не болтаться.
Нам действительно надо было побыстрей уйти от лагеря, от лишних глаз.
Заспешили через дорогу, к видневшимся за выгоном старым сараям. Там и
заночевали.
Проснулась я от грохота. По новому шоссе, совсем близко шли немецкие
танки! Шли свободно, с зажженными фарами, никого не боясь. Шли на восток.
Они гремели, скрежетали по камням, переворачивали душу мою. Хоть криком
кричи... Была бы я одна, бросилась бы, поперек дороги легла... Не было сил.
Господи, была б я одна... Грохот отдалялся, колонна уходила по шоссе.
Алик и Катерина Борисовна спали, а я лежала, открыв глаза. Мысли темней
темного: "Как жить? Как мне жить дальше?"
Слышу, Катерина Борисовна завозилась. Что-то шарит вокруг. Я прикрыла
глаза, прикинулась спящей. Не хотелось мне ни спрашивать, ни говорить ни с
кем, ни советоваться. Надо самой до какого-то решения добраться... Но что
делает Катерина Борисовна? Потихоньку слежу, как в щелочку подсматриваю. Вот
она собрала свои тряпки, связала в узелок. Потом опять развязала, достала
теплый платок, укрыла им Алика и всхлипнула: "Спи, малыш... Спи, парашютник
мой дорогой..." Вроде прощается... Уж не собирается ли уйти от нас? А может,
и еще чего хуже. Ко мне подошла, я зажмурилась, постояла молча и на цыпочках
отошла. Ворота скрипнули. Я к воротам. Вижу, пошла Катерина не к городу, а в
сторону леса. Быстро пошла, вот-вот в овраге скроется.
Отчего она бросает нас среди ночи? Шли, шли вместе и вот тебе раз...
Нет, думаю, не дам ей так уйти. Пусть объяснит. Окликнуть боюсь, мало ли кто
может услышать? И Алика одного бросить страшно, а она все дальше уходит...
Что ж тут раздумывать... Я побежала за ней.
- Тетя Катя, постой!
Катерина еще быстрей от меня. Во весь дух, сквозь кусты ломится, в
овраг прыгает. Словно не я, а немцы или полицаи за ней гонятся. Остановись
она хоть на секунду, и я, может, остыла бы, а побежала - меня азарт
захватил. Мысли впереди меня скачут: "Неспроста удирает... Нельзя ее
упустить..." Нагнала и с разбегу на спину ей навалилась. В овраге скользко