"Магда Сабо. Улица Каталин" - читать интересную книгу автора

вовсе не смыкала глаз. Ее муж, свекровь, прислуга уже считались с этим, и
давали ей спать днем, когда и сколько она хотела, а если она в раздражении
слонялась без всякого дела по дому, они старались не попадаться ей на глаза,
чтобы не причинять лишнего беспокойства. В жаркие ночи она вообще уходила из
своей комнаты в сад и бродила там в одной лишь тонкой рубашке до тех пор,
пока свекровь или муж не обнаруживали, что она почти голая, и не заставляли
ее набросить на себя халат, зная, что, как только жара спадет, она
успокоится и станет вновь прежней - кроткой и покорной.
Она соблюдала заведенный для воскресений порядок и из-за этого снискала
особую любовь свекрови, ведь свекровь знала, что это за мука - надеть в жару
принятую на острове праздничную одежду, которую традиция предписывала для
женщин, отправляющихся в церковь, и исходить потом в черном платье и
накинутом на голову черном платке, - однако Бланка шла на это - лишь бы им
угодить. Им очень редко приходилось приспосабливаться к Бланке, и поэтому с
наступлением лета они прощали ей испорченные ночи и терпеливо ждали, когда
она снова придет в себя. Если они видели, что покоя не дождаться, то и сами
тоже не ложились, на острове это не казалось чрезмерно большой жертвой, все
и так спали как попало, жизнь начиналась раньше и позже кончалась, зато с
полудня и до вечера, по сути дела, замирала совсем. В такое время муж и
свекровь сидели вдвоем и разговаривали, старуха грызла какие-нибудь
сладости, муж смешивал для себя прохладительные напитки, в комнате Бланки
горничная вытаскивала из-под вентилятора разбросанные предметы туалета и
таскала за Бланкой туфли, когда та босиком выбегала в сад, потом и сама
устраивалась на самой нижней ступеньке мраморной лестницы у ног хозяев, с
любопытством наблюдая, как Бланка гуляет. Она обожала Бланку, которая
относилась к ней лучше и человечнее, чем кто-либо в ее прежней жизни, и
следила за ней, когда та подолгу задерживалась в дальнем углу сада, глядя
вниз; порой молилась за нее, так ей было ее жалко. Время от времени Бланка
распахивала халат, чтобы кожей ощутить дыхание моря, и тогда мельком
приоткрывалась грудь. Муж в таких случаях прикрикивал на нее, она испуганно
запахивала халат снова, начинала обмахивать лицо, задыхаясь от зноя. Семье
ее было чуточку обидно, что она никак не может привыкнуть к их климату; язык
их она выучила быстро и говорила без ошибок, почти изящно, приняла даже их
веру, что для нее было все же труднее, чем терпеть жару. Порой они видели,
как она по каменному полу открытой галереи направляется в кухню, где стоял
огромный холодильник, открывает дверцу и бросает в тарелку горсть ледяных
кубиков. Она никогда не клала эти кубики в питье, только играла, - выйдет в
сад, прижимая их к телу, и водит холодными ледышками по шее, плечам и рукам
или положит себе на макушку.
Если они замечали, что ее клонит ко сну, то отправлялись за ней в сад.
Она устраивалась в тени парапета, причем никогда не садилась на скамью,
только на голую землю, так и дремала под душистой листвой кустарника, откуда
ее приходилось под руки отводить домой. Свекровь смотрела ей вслед с любовью
и любопытством, ведь Бланку нельзя было не любить, такая она была послушная
и непохожая на тех, кого старуха знала; Бланка оказывала старухе больше
уважения, чем другие благородные девицы, жившие на острове. У Бланки не было
насчет жизни никаких новомодных мыслей; если окружающим не нравилось, чтоб
она выходила, она никуда и не выходила, сидела дома. За всю свою жизнь
старая женщина ни разу не встретила среди своих соотечественниц столь
утонченной дамы, как ее невестка, - ведь она ни разу не выполнила ни одной